Читать книгу "Вечные - Кирстен Миллер"

— Но какое отношение это имеет к Йейну Морроу?

— Он был последним, с кем видели Джереми.

— И что?

— Да ничего, — пожал плечами Бью. — Забавно то, что Йейн и Джереми не были такими уж друзьями. А у Йейна репутация бабника. Ходили слухи, что они якобы ухлестывали за одной и той же девушкой. Вот люди и стали гадать, почему это их видели вместе в тот вечер, когда Джереми исчез.

— Думают, что этот Йейн убил Джереми Джонса?

— Да нет. Так, конечно, никто не считает. Это просто совпадение. Но для тех, кто пишет колонки светских сплетен, — масса поводов для всевозможных предположений. — Бью немного помолчал и спросил: — Ну, что-нибудь из этого тебя хоть как-то зацепило?

Хейвен пролистала журнал. На каждой странице Йейн Морроу был изображен с разными девушками. Ни в красивом лице этого парня, ни в его странной истории не было ничего знакомого. И все-таки всякий раз, стоило только Хейвен вспомнить, как он ей улыбнулся с экрана телевизора, у нее замирало сердце.

— Не знаю, — призналась она.

Бью раскрыл рот, готовясь что-то сказать, но только устало вздохнул. Как он ни старался что-то выяснить, они с Хейвен понимали, что ситуация опасная. Имоджин Снайвли вот-вот должна была вернуться из церкви, а у нее было полным-полно времени, чтобы сделать собственные выводы.

ГЛАВА 5

Хейвен и Бью уже час просматривали глянцевые журналы, когда к дому подъехала машина Имоджин. Журналы были разбросаны по всей гостиной. Хейвен принялась быстро собирать их, чтобы поскорее отнести в комнату матери.

Хлопнули дверцы автомобиля, по асфальту зацокали высокие каблучки.

— Почему он вечно здесь торчит?

Имоджин Снайвли не удосужилась перейти на шепот, из чего Хейвен сделала вывод: пастор остался в церкви. Ее бабушка самые гадкие черты своего характера проявляла исключительно при дочери и внучке.

— Прошу тебя! — негромко проговорила мать Хейвен. — Он услышит!

— Мы находимся в пределах моей собственности, Мэй, — во весь голос заявила Имоджин. — И я говорю, что пожелаю.

— Не уходи пока, пожалуйста, — умоляюще проговорила Хейвен. Бью начал поспешно собирать свои вещи. — Мы ведь совсем не поработали, а завтра у Морган примерка.

— Ну, тогда, может быть, вечерком поработаем у меня? — Бью выпрямился и словно бы приклеил к лицу вежливую улыбку. — Миссис Снайвли. Миссис Мур, — проворковал он, открывая парадную дверь перед двумя женщинами.

Мать Хейвен шла за Имоджин, словно тень.

— О, здравствуй, Бью, — не скрывая смущения, пробормотала мать Хейвен. Ее натянутая улыбка была больше похожа на гримасу. — Тебе уже нужно уходить? А я собиралась приготовить ужин.

Имоджин свирепо зыркнула на дочь.

— Пусть мальчик уходит, Мэй. Нам нужно кое-что обсудить в семейном кругу.

— Спасибо большое за приглашение, мэм, — сказал Бью, умело сделав вид, будто не слышал слов старухи. — Но мне пора. Нужно отцу обед приготовить. В шесть часов тебя устроит, Хейвен?

— Конечно.

Хейвен беспомощно улыбнулась, страшась того, что сейчас будет.

Как только за Бью закрылась дверь, бабушка Хейвен повернулась к ней лицом.

— Хейвен, не будешь ли ты добра пройти ко мне в гостиную? Мэй, не оставишь ли ты нас наедине?

Ни первая, ни вторая фраза не были вопросами. Хейвен бросила взгляд на мать, которая замерла в нерешительности. Она словно бы гадала, не бой ли это, в который ей следует вступить. Но Хейвен прекрасно знала, что мать не бросится ей на помощь. Порой Мэй Мур замирала на несколько недель.

Хейвен и ее бабушка заняли обычные места в гостиной. Имоджин Снайвли уселась в вольтеровское кресло. Она вздернула нос и стала похожей на сурка, стоящего в дозоре. Хейвен села посередине слишком мягкого, на ее взгляд, дивана. На столике между ними стояла ваза с букетом полевых цветов, собранных Мэй Мур. Мало-помалу дурманящий аромат цветов стал обволакивать Хейвен.

— Ты полагаешь, что тебе стоит проводить время с этим мальчишкой, Декером, в твоем состоянии?

Хейвен фыркнула и покачала головой. Отчасти она была рада тому, что разговор коснулся знакомой темы.

— Он гей, Имоджин. А это не заразно. И потом: о каком состоянииты говоришь? Ну, упала я в обморок. Подумаешь? Знаешь, я когда работаю, ничего не ем. Просто забываю про еду. А потом… Мало ли? Может, я беременна.

Имоджин прищурилась.

— Ты нездорова, Хейвен.

— Я себя прекрасно чувствую.

— Ты отлично понимаешь, что я не это имею в виду. Ты помнишь, что ты говорила во время обморока?

Этого Хейвен не помнила.

— Ты говорила: «Этан».

Хейвен постаралась не впасть в панику, но щеки у нее вспыхнули, и она понимала, что скоро лицо у нее покроется красноречивым румянцем. А уж румянец ее бабушка наверняка заметит.

— С каких пор у тебя снова начались видения?

— Не было у меня никаких видений. Я просто отключилась, вот и все.

— Ты лжешь, Хейвен. Я всегда вижу, когда ты мне лжешь. И я не отпущу тебя ни в какой колледж, если тебе мерещатся и видятся…

— Но, бабушка…

— Не прерывай меня. Мы с доктором Тидмором поговорили сегодня после службы. Я хочу, чтобы он попытался прекратить это, пока все снова не вышло из-под контроля. Боюсь, тебе придется задержаться дома.

— Но, бабушка, — умоляюще проговорила Хейвен. Отчаяние охватывало ее все сильнее. Она пересела ближе к краю дивана, ее коленки уперлись в столик, и ваза с цветами чуть не перевернулась. — Клянусь, со мной все в порядке. Все нормально. Просто дурацкий обморок. Ты не можешь не отпустить меня. Я должна поехать учиться осенью.

— Я не могу отпустить тебя, Хейвен. Ты недостаточно сильна, чтобы сопротивляться. Плотские грехи — это постоянное искушение.

— Ну да, кто бы говорил, — еле слышно пробормотала Хейвен. Она слышала немало рассказов о том, какой ужасной была жизнь ее бабушки до тех пор, пока она не пришла к Господу. И то, что дочь у нее родилась через шесть месяцев после свадьбы, было всего лишь одним подтверждением многочисленных слухов. Но у Хейвен ни разу не хватило мужества раскрыть рот и обрушить на Имоджин факты.

— Прошу прощения?

— Нет-нет, ничего, — со вздохом вымолвила Хейвен.

— Я так и думала, — кивнула Имоджин. — Ты — дочь своего отца, Хейвен. Ты видела, что стало с твоим папой, когда он не смог противиться демону похоти. Мне очень жаль, но я просто обязана оберегать тебя.

Вовсе ей не было жаль. Уж в этом можно было не сомневаться. Хейвен встала с дивана и гневно воззрилась на старуху.