Читать книгу "Ночные волки - Фридрих Незнанский"

– Хорошо, – согласилась Юля, стараясь казаться спокойной. – А куда мы едем? Это я могу узнать?

– В Америку, – ответил он. – В самые что ни на есть Соединенные Штаты Америки. В Нью-Йорк.

– Мне еще нет восемнадцати, – сообщила ему Юля.

– Фигня! – презрительно отозвался Смерть. – Загранпаспорт я тебе сделаю.

Хорошо еще, что в Америку, подумала тогда Юля. Ладно, там посмотрим. Америка, говорят, не Россия. Может, это и к лучшему. Подцеплю какого-нибудь миллионера-толстопузика, и пусть Смерть катится тогда ко всем чертям собачьим.

– Смертушка! – ласково сказала она ему. – Неужели ты сделаешь меня счастливой?

Он понял ее по-своему.

– Иди сюда! – приказал он ей.

Она сникла, но бросилась к нему – привыкла повиноваться.

Это было идиотством с самого начала. Деловой не должен брать с собой телку – пусть она хоть сто раз центровая. А Юля не была центровой. Просто шлюха. Но Смерть будто с цепи сорвался и грозился пришить каждого, кто будет ему перечить.

Связываться с ним не стали. В последнее время воровские законы стали терять свою крепость и суровость. Черт с ним, махнула рукой братва. Хочет на жопу приключений – поимеет. Сам пожалеет, да поздно будет. Жизнь научит, а не научит – так тем более чего горячку пороть? Лишь бы дело сделал. А остальное – да пусть он в доску затрахается со своей прошмандовкой.

Оказавшись в Америке, Смерть первым делом поехал на переговоры к Портнову. А через неделю после этого труп Степана нашли где-то в Верхнем Манхэттене на границе с Бронксом. Юле сообщили об этом свои, русские. В тот же день ее привезли к Портнову.

– Вот что, девочка, – сказал он ей тогда. – От тебя зависит, как ты будешь жить дальше. Зачем приезжал сюда господин Ломиворота и почему он так скоропостижно скончался, тебе знать необязательно. Поверь мне, большие знания рождают большие печали. Девочка ты видная и при желании можешь кое-чего добиться. Здесь таких любят. И русская ты к тому же. Так что посмотрим, что можно для тебя сделать. – Движением ладони он отпустил своих помощников-телохранителей, и те тут же исчезли. – Подойди ко мне, – жестким голосом приказал он Юле.

Она подошла, не поднимая головы. Она знала, что самое правильное сейчас – это быть воплощением покорности.

И не ошиблась.

– Встань на колени, – приказал Портнов. – Ты знаешь, что делать?

Она опустилась на колени. Дальше последовало такое, что определило ее судьбу в этой стране. Когда Портнов закричал от сладострастия, в комнату ворвались телохранители с оружием. И застыли, вытаращив глаза. У Портнова не было сил, чтобы что-то сказать им, он только слабо мотнул головой. Они поняли и вышли.

– Да ты просто чудо! – отдышавшись, сказал Портнов Юле.

Она изобразила нечто такое сразу – и смущение, и радость, и удивление.

– Сама не знаю, что на меня нашло. От тебя идет такая сила, что… хочется подчиняться ей, этой силе.

Портнов внимательно на нее смотрел.

– Далеко пойдешь, – сказал он ей. – Но смотри… Если я когда-нибудь узнаю, что ты мне говоришь не то, что думаешь, я тебя не просто уничтожу, я тебя заставлю пожалеть, что ты на свет родилась. Поняла меня?

– Да. – Только теперь она подняла на него свои зеленые глаза. – Поняла. Я не буду тебе врать. Мне это не нужно.

Портнов кивнул:

– Вот и молодец. Пока будешь жить со мной. А там посмотрим.

«Там посмотрим», как правильно поняла Юля, таило в себе перспективу попасть в публичный дом или стать просто шлюхой на панели. Это ее никак не устраивало. И она решила привязать к себе Портнова. Стать для него незаменимой. И оставаться при этом загадкой.

С того дня каждый ее шаг был обдуманным. Цель была одна – ни в чем не отказывать Портнову и в то же время держать его на чуть голодном пайке. Это было не просто поведением, а почти искусством, и она отдала себя этому целиком.

А Феликс Портнов видел все эти усилия и признавал их успешность. Его забавляли старания Юлии, но он не заблуждался – понимал, что это всего лишь старания. К любви это имело отдаленное отношение.

– Я все жду, – говорил он частенько Юлии, – когда же ты начнешь меня ненавидеть?

В ответ она дарила ему изумленный протестующий взгляд.

Такой умницы у него еще не было. И такой нежной, умелой – тоже. Ее надо беречь. Может, она вообще одна-единственная на земле такая.

Беречь и держать в повиновении.

А для этого в одной руке должен быть пряник, а в другой – кнут.

Феликс Портнов внимательно смотрел на своих помощников.

Высокий худощавый Алекс Шер, он же Алексей Шерман, и Макс Кей, он же Максим Киссерман, мужчина с внушительным брюшком, вместе с ним сейчас решали самую важную для них проблему: как «заработать» для его, Портнова, компании очередные миллионы долларов.

На этот раз этих миллионов должно было быть пять с половиной. Точнее, пять миллионов шестьсот тысяч американских долларов.

Сумма заслуживала того, чтобы им всем здорово постараться.

Феликс Михайлович Портнов был гражданином Соединенных Штатов Америки. И сегодня мало кого интересовало, что двадцать лет назад этот человек по кличке Адвокат тянул срок в зоне недалеко от Воркуты.

Строго говоря, Феликс Портнов никогда особо не нуждался в деньгах. Ни в детстве – мама работала в системе советской торговли, а папа – в госбезопасности (его и назвали Феликсом в честь Дзержинского), ни в юности, когда в старших классах ему удавалось удачно фарцевать, промышляя валютой, ни в более зрелом возрасте, когда он, окончив юрфак МГУ, стал работать в УБХСС.

«Если незнание законов не освобождает от ответственности, то знание их может существенно облегчить жизнь» – это шутливое изречение одного доцента уголовного права стало жизненным кредо Портнова еще в студенческие годы.

Управление по борьбе с хищениями социалистической собственности (УБХСС) было серьезным заведением. Именно работа здесь стала отправной точкой маршрута, который избрал для себя Портнов.

Начинал он как непримиримый борец с расхитителями народного добра и очень быстро продвинулся по служебной лестнице. В двадцать пять лет он уже был старшим оперуполномоченным милиции, капитаном. У начальства числился на хорошем счету и подавал большие надежды.

Не один раз его пытались подкупить, но он твердо держал марку неподкупного. Впрочем, был и здесь свой расчет. Как никто другой, Портнов отчетливо представлял, что может с ним случиться, если, не дай Бог, кто-нибудь из своих или чужих – из какого-нибудь братского ведомства – поймает его за руку. Слишком много недоброжелателей мечтали, когда этот паршивец Портнов споткнется. И уж недостатка в желающих попинать его не будет. Слишком много коллег ему завидовали и слишком много разных торгашей и цеховиков жаждали его краха.