Читать книгу "Оборотень - Фридрих Незнанский"

— Ты гостя расспросами не корми, а веди сразу за стол, — вмешалась Нина Васильевна.

Но в это время зазвонил телефон, Мечислав Себастьянович снял трубку. Телефон стоял в прихожей на тумбочке. Они сидели у накрытого стола и ждали, пока Мечислав Себастьянович закончит разговор. Но разговор все тянулся, лицо у Мечислава Себастьяновича было строгим, сосредоточенным. Несколько раз он повторял кому-то:

— Хорошо, девятого я разберусь. Да-а, я сказал, девятого я со всеми разберусь.

— Даже в праздничный вечер не дадут человеку покоя, — вздохнула Нина Васильевна.

Наконец разговор закончился, и Мечислав Себастьянович, все еще с озабоченным выражением лица, подсел к столу.

— Из райкома, дежурный. Глупость какая получилась! — стал объяснять он. — Отпустил сегодня рабочих после обеда. Все равно, начало месяца, загрузка в цехах на двадцать пять процентов.

— И правильно. Так всегда делали — седьмого марта пораньше домой уходили.

— Их всех переловили в облавах — кого в кино, кто в очередях умудрился попасться.

— Мы с Юрой тоже недавно чуть не попались, — вставила Инга. — В кинотеатре. Вместо фильма вошли дружинники и стали проверять документы. Хорошо, у нас студенческие были с собой.

— Маразматическая идея! Загрузили бы цеха работой, люди бы счастливы были. А то комплектующих не шлют, а людей к рабочим местам что — цепью приковывать? Называется — меры по наведению порядка!

— Ну хватит, хватит о работе, а то молодых испугаешь. Вон Юрочка уже нахмурился.

— Нет, я не нахмурился, — начал оправдываться Юрий. — Я так просто. У меня папа тоже все время о службе говорит.

Инга еще в январе, когда разговор зашел о родителях, на вопрос об отце сказала, что он работает инженером на заводе. Юрий так и думал, что он инженерит где-нибудь, на каком-нибудь там заводишке. А теперь оказалось, что и заводишко тот — огромный заводище, и отец ее — не простой инженер, а главный.

* * *

Восьмого марта они с Ингой ездили к знакомым Юрия в Сигулду. Там кое-где лежал тонкий слой снега, они гуляли между сосен, взявшись за руки, подставив лица солнцу и зажмурив глаза. Юрий несколько раз чуть было не начал говорить об идиотском вызове в деканат к капитану госбезопасности Иванову, но вовремя останавливался. Быть может, оттого, что года два назад слышал отцовский разговор с приятелем.

«Никому, никогда, нигде, — говорил отец, — не рассказывай о своих контактах с КГБ. Даже если тебя просто вызовут в КГБ спросить, сколько времени, все равно никому не рассказывай. Сразу подумают, что ты стукач».

А девятого, ровно в одиннадцать тридцать, он протягивал паспорт в окошечко бюро пропусков этого странного ведомства.

Капитан Иванов ждал около дежурного. Лицо дежурного было непроницаемо, он так долго изучал Юрин пропуск и сличал его с паспортом, словно даже в тонком листочке, выданном минуту назад бюро пропусков, увидел важную антигосударственную подделку.

Но тут подал голос капитан Иванов со словами:

— Это ко мне.

Он повел Юрия сначала по лестнице, потом по коридору, в который выходило множество дверей с номерами. Наконец, открыл ключом одну из них.

Комната была узкой, длинной. Кроме письменного стола с телефоном и пишущей машинкой, нескольких стульев и портрета Дзержинского над книжной полкой, в ней ничего не было.

— Обычно у нас допрашиваемый сидит вон там, — и капитан Иванов показал на стул у дальней стены, — но ты подсаживайся ко мне поближе. Как ты думаешь, зачем мы тебя вызвали?

— Понятия не имею. — Юрий постарался сказать это спокойно, но неожиданно почувствовал, что у него перехватило горло.

— Ты все-таки подумай, напряги извилины.

— Нет, не знаю, — ответил Юрий после недолгого молчания.

— Значит, не хочешь вспоминать? Ну хорошо, тогда я тебе слегка помогу. Но только слегка.

Капитан Иванов выдвинул из письменного стола ящик, порылся, достал обычную папку, развязал тесемки и начал читать лист, мелко исписанный шариковой ручкой.

— «Среди гостей находились» Вот, пожалуйста: «Петров Юрий Феликсович». Теперь вспоминаешь?

— Вы про встречу Нового года спрашиваете?

— Про нее, именно про нее, дорогой друг Петров. Так что не таи, рассказывай, о чем вы там разговаривали и до чего договорились.

— Я не помню, о чем мы разговаривали. — Юрий и в самом деле плохо помнил, поэтому слова его звучали искренне. — По-моему, ни о чем таком.

— О чем это о таком? — заинтересовался капитан Иванов.

— Ну о том, что вас бы заинтересовало.

— Во-первых, государственную безопасность интересуют все сферы жизни советских людей. А во-вторых, ты, например, вел вражеские разговоры. Или тебе напомнить, что ты там сказал о латышских стрелках? Ага, вспомнил! Так вот, в результате этих разговоров была создана подпольная националистическая антисоветская группа под названием «Латышское братство». Что, впервые слышишь?

— Впервые.

Капитан Иванов почитал листок, исписанный мелким почерком, и согласился:

— Да, ты ушел раньше. Вместе с Ингой Калиновской. Но, по моим данным, всех присутствовавших на вашей гулянке латышей решили включить в оргкомиссию «Латышского братства». Кстати, ее активисты сегодня ночью из своих квартир перевезены к нам и сейчас дают показания. Так что от твоей искренности перед органами зависит, уйдешь ты от нас сегодня или останешься надолго.

— Но я, честно, ни о какой организации… — начал было Юрий.

В этот момент в дверь коротко стукнули, приоткрыли ее, и остановившийся на пороге человек, тоже молодой, тоже в штатской одежде — в джинсах, в джемпере, поманил капитана Иванова к себе.

Пока они разговаривали в дверях о том, что лучше подарить какому-то Балтвиксу на день рождения — ручку с золотым пером или просто бутылку хорошего коньяка, Юрий, вытянув шею, пытался прочитать, что там на листке про него написано. Прочитать он не сумел — слишком мелки были буквы, да и текст вверх ногами он читать не привык. К тому же он старался это делать незаметно для говорящих в дверях и потому разобрал только подпись — она была поставлена в конце листа более крупно и четко: КОЗОЧКА.

Наконец дверь снова закрылась и капитан Иванов вернулся к столу.

— Ну, Юра, у тебя было время для размышления. Что ты знаешь о листовках?

— О каких листовках?

— Кто клеил листовки в ночь на 23 февраля? Что тебе известно об этой организации?

— Не видел я никаких листовок, отец говорил, что им на КПП в ночь на День Советской Армии какие-то подонки листовку наклеили, но сам я ничего не видел. И ни о какой организации не знаю. Кроме пионерской и комсомольской, никуда не вступал. Да меня бы и не приняли в эту, националистическую организацию — я же русский!