Читать книгу "Живая мишень - Росс МакДональд"

— Конечно, конечно, — покачал он головой. — Относительно нас с Мирандой многие делали такие скоропалительные выводы.

— Включая и Миранду?

— Давайте лучше переменим тему. Вас это не касается, и этого проклятого идола тоже.

Он имел в виду Феликса, который стоял в проеме кухонной двери. Тот моментально исчез.

— Этот ублюдок действует мне на нервы, — произнес Алан. — Он все время здесь крутится и подслушивает.

— Может, он просто любопытный.

Алан фыркнул.

— Он одна из тех неудач, которые преследуют меня здесь. Я ем вместе с хозяевами за одним столом, но когда речь заходит о долларах, то я слуга. Паршивый летающий шофер.

«Только не для Миранды», — подумал я, но промолчал.

— У вас, наверное, легкая работа, не правда ли? Ведь Сэмпсон не часто летает.

— Полеты мне не в тягость. Я люблю летать. Но я совсем не желаю быть телохранителем старого чудака.

— Разве он нуждается в телохранителе?

— Он бывает дьявольски болтлив. Я не хотел говорить при Миранде, но на прошлой неделе можно было подумать, что он старается упиться до смерти. Более полутора литров в день. Когда он напивается, его одолевает мания величия, а меня тошнит от его пьяной болтовни. Он становится сентиментальным, хочет усыновить меня и купить мне аэролинию.

Алан продолжил изменившимся голосом, хриплым и заплетающимся — смешной пародией на голос старого пьяницы:

— Алан, мальчик, я присмотрю за тобой. Ты получишь свою авиалинию.

— Или гору?

— Но я не тешу себя надеждами относительно аэролинии. Он мог бы это сделать, но он не бросит и дайма на ветер. Даже десяти центов.

— Прямо псих, — заметил я. — Отчего он такой?

— Точно не знаю. Эта сука, живущая там, наверху, кого угодно сведет с ума. Кроме того, во время войны он потерял сына. И тут появился я. Ему не был нужен постоянный пилот, но Боб Сэмпсон тоже был летчиком. Его сбили под Сакасимой. Миранда думает, что у старика от этого не все дома.

— Какие у него отношения с Мирандой?

— Хорошие, но в последнее время они постоянно ссорились. Сэмпсон хочет заставить ее выйти замуж.

— За кого?

— За Элберта Грэйвса, — невозмутимо ответил Алан.

Глава 3

Шоссе привело нас в Санта-Терезу, в нижнюю часть города, что находится вблизи моря. Добрых полторы мили мы ехали среди трущоб: теснящиеся лачуги и бараки, грязные тропинки вместо тротуаров. В пыли копошились черные и коричневые дети. Невдалеке от главной улицы располагалось несколько туристских мотелей с неоновыми рекламными щитами. Тут же были красные дома чилийцев и ряд захудалых таверн, в которых собирались подозрительные личности. Половину прохожих составляли индейцы с сафьяновыми лицами. После каньона Кабрильо я чувствовал себя как на другой планете. «Кадиллак» казался космическим кораблем, скользящим по земле.

Феликс свернул на главную улицу, идущую от моря. Она меняла свой облик по мере того, как мы поднимались. Из магазинов калифорнийских испанцев выходили мужчины в цветных рубашках и полосатых льняных костюмах и женщины в широких брюках или миниплатьях, открывающих женские прелести. Никто не обращал внимания на горы, нависшие над городом.

Алан сидел молча, его красивое лицо ничего не выражало.

— Как вам это нравится? — обратился он ко мне.

— Как мне это должно нравиться? А как вам?

— По части денег мне тут ничего не светит. Люди, как слоны, приходят сюда умирать. Но тем не менее они продолжают свое существование и называют это жизнью.

— Посмотрели бы вы на этот город до войны. Сейчас он похож на улей, а до войны здесь жили только богатые старые леди. Они стригли купоны и при этом, боясь расстаться с центом, срезали жалование помощникам садовников.

— Я не думал, что вы знаете этот грязный город.

— Я несколько лет работал тут с Бертом Грэйвсом, когда он еще был окружным прокурором.

Феликс остановил машину перед желтой лепной аркой, за которой был расположен двор делового здания. Опустив стеклянную перегородку, он сообщил:

— Офис мистера Грэйвса на втором этаже. Можете подняться туда на лифте.

— Я подожду вас здесь, — сказал Алан.

Контора Грэйвса представляла собой разительный контраст с тем грязным помещением здания суда, где он прежде готовился к своим процессам. Приемная была отделана светло-зеленой тканью и белым деревом. Блондинка-секретарша с холодными зелеными глазами довершала оформление.

— У вас назначена встреча, сэр?

— Передайте мистеру Грэйвсу, что пришел Лью Арчер.

— Мистер Грэйвс сейчас занят.

— Ничего, я подожду.

Я уселся в роскошное кресло и стал размышлять о Сэмпсоне. Белые пальчики секретарши танцевали на клавишах машинки. Меня не покидало чувство беспокойства и ощущение какой-то нереальности происходящего: я искал человека, которого даже не мог себе представить. Нефтяной магнат вяжется с каким-то святым и напивается чуть ли не до смерти. Я достал из кармана фото и снова стал вглядываться в него.

Внезапно дверь кабинета открылась и оттуда выплыла старая улыбающаяся дама. Ее шляпа имела такой вид, словно она подобрала ее на пляже. На ней было пурпурное шелковое платье, а наручные часы были украшены бриллиантами.

Грэйвс проводил ее до двери. По дороге она щебетала о том, какой он умный и как он ей помог. Он делал вид, будто слушает ее. Заметив меня, Грэйвс подмигнул. Дама скрылась, и он обратился ко мне:

— Рад тебя видеть, Лью!

Он не похлопал меня по спине, как прежде, но его пожатие было все таким же крепким, хотя годы изменили его. У висков Берта появились залысины, а небольшие серые глаза выглядывали из сетки морщинок. Неприятно было сознавать, что я всего на пять лет моложе его. Но Грэйвс прошел трудный путь и от этого состарился раньше времени.

Я сказал, что счастлив его видеть, и это было правдой.

— Мы не виделись лет шесть-семь, — заметил Берт.

— Не меньше. Ты уже не прокурор?

— Нет. Выдохся.

— Женился?

— Нет еще. Инфляция, — усмехнулся он. — А как Сю?

— Спроси ее адвоката. Ей не подошло то общество, в котором я вращался.

— Очень жаль, Лью.

— Ничего страшного.

Я переменил тему разговора.

— У тебя много дел?

— После войны маловато. В нашем городе это неблагодарная работа, Лью.

— И выгодные у тебя дела?

Я окинул взглядом приемную. Белокурая секретарша выдавила из себя улыбку, выражавшую нечто неопределенное.