Читать книгу "Орел приземлился - Джек Хиггинс"

Он любезно улыбнулся:

— А вы, сэр?

Я сказал, что выпью большую рюмку водки с тоником, на что все фермеры, или кем они там были, с довольным видом посмотрели на меня. Но меня это не особенно обеспокоило, потому что водка — единственное спиртное, которое я могу пить, получая хоть какое-то удовольствие. Самокрутка Лейкера Армсби довольно быстро выкурилась, и я дал ему сигарету, которую он с готовностью принял. Выпивку принесли, и я пододвинул к нему его эль.

— Как давно вы могильщиком при церкви?

— Сорок один год.

Он осушил свою пинту. Я сказал:

— Выпейте еще одну и расскажите мне о Штайнере.

Губная гармошка резко замолкла, разговор замер. Старый Лейкер Армсби глядел на меня поверх кружки с тем же хитрым выражением лица, что и прежде.

— Штайнер? — спросил он. — Ну, Штайнер был…

Джордж Уайльд прервал его, собирая пустые кружки и вытирая стол тряпкой:

— Все, сэр, время, пожалуйста.

Я посмотрел на часы. Было два тридцать. Я запротестовал:

— У вас неверные часы. До закрытия еще полчаса.

Он взял мою рюмку водки и подал мне.

— Это свободное заведение, сэр, и в маленькой спокойной деревушке, вроде нашей, мы обычно поступаем, как хотим, и никого это не касается. Если я говорю, что закрываюсь в два тридцать, значит, в два тридцать. — Он дружелюбно улыбнулся: — На вашем месте я бы выпил, сэр.

В воздухе повисло такое напряжение, что его, казалось, можно было потрогать рукой. Все смотрели на меня, и лица их были жесткими, без выражения, глаза, как камни, а чернобородый великан придвинулся к концу стола и облокотился на него, грозно уставившись на меня.

— Вы слышали, — сказал он тихо, с угрозой в голосе. — А теперь выпейте, как пай-мальчик, и ступайте домой или где вы там живете.

Я не спорил, потому что атмосфера с каждой минутой накалялась. Не торопясь, я выпил водку с тоником, как будто этим что-то доказывая им или себе, и вышел.

Странно, но я не рассердился. Я был захвачен всем этим невероятным делом и конечно же слишком далеко зашел, чтобы отступить. Мне необходимо было получить ответы на ряд вопросов. И вдруг мне стало ясно, как их получить.

Я сел в машину, переехал через мост, выехал из деревни мимо церкви и дома священника в направлении Блэкни. В нескольких сотнях ярдов от церкви я съехал на колею, оставил там машину и вернулся пешком, захватив с собой маленький фотоаппарат, лежавший в отделении для перчаток.

Я не боялся. В конце концов, со мной уже был случай, ставший потом известным, когда меня выдворила из отеля «Европа» в Белфасте и отвезла в аэропорт вооруженная группа, которая предложила ради моего же здоровья сесть в ближайший самолет и никогда не возвращаться. Но я возвращался, и не раз, и даже написал об этом книгу.

Когда я вернулся на кладбище, камень в честь Штайнера и его людей был точно в том же положении, в котором я его оставил. Я еще раз проверил надпись, чтобы убедиться, что не выставляю себя на посмешище, сделал несколько снимков в разных ракурсах, затем поспешил к церкви и вошел в нее.

В нижней своей части колокольня отделялась занавеской. Я зашел за нее. На перекладине аккуратно висели алые и белые стихари хора мальчиков, там же стоял старый, окованный железом сундук, сверху из темноты спускалось несколько веревок от колоколов, а на стене висела доска, которая сообщала всему миру, что 22 июля 1936 г. был великий колокольный перезвон. Я с интересом отметил, что Лейкер Армсби был отмечен как один из шести звонарей, осуществлявших этот перезвон.

Еще интереснее были отверстия в доске, которые в свое время заделали гипсом и закрасили. Отверстия шли дальше по стене и явно были образованы пулеметной очередью, что казалось уж совсем невероятным.

Искал я церковную книгу, где регистрировались похороны, но не нашел ни книг, ни документов. Выйдя из-за занавески, я заметил в стене за алтарем маленькую дверцу. Когда нажал на ручку, дверь легко открылась, и я вошел в помещение, явно ризницу, маленькую комнату, обшитую дубовыми панелями. Там стояла вешалка, на которой висели две рясы, несколько стихарей и риз, большой дубовый старомодный шкаф и письменный стол.

Прежде всего я открыл шкаф и сразу же нашел то, что мне нужно. На одной из полок были аккуратно сложены всевозможные церковные книги. Книг, регистрирующих похороны, было три, и 1943 год был во второй. Я быстро перелистал страницы, чувствуя, что меня ожидает огромное разочарование.

В ноябре 1943 г. зарегистрировано было две смерти, обе относились к женщинам. Я лихорадочно начал листать назад, к началу года, что заняло немного времени, затем закрыл книгу и положил ее на место. Значит, простой путь был для меня заказан. Если Штайнер, кем бы он ни был, был похоронен здесь, он должен быть записан в книгу. Это незыблемая статья закона Англии. Так что же это все означает, черт побери?

Я открыл дверь ризницы и вышел, прикрыв ее за собой. В церкви я увидел двоих из паба: Джорджа Уайльда и чернобородого, в руках которого я с тревогой заметил двустволку.

Уайльд мягко сказал:

— Я же советовал вам уехать, сэр, вы должны это признать. Почему же вы ведете себя неразумно?

Чернобородый сказал:

— Какого черта мы ждем? Давай покончим с ним.

Он двинулся с удивительной быстротой для человека его роста и схватил меня за отвороты плаща. В этот момент дверь в ризницу отворилась, и к нам вышел Верекер. Один бог знает, откуда он появился, но я, безусловно, был рад его видеть.

— Что, скажите на милость, здесь происходит? — требовательно спросил он.

Чернобородый ответил:

— Предоставь это нам, отец, мы справимся.

— Не надо, Артур Сеймур, — сказал Верекер. — Отойди.

Сеймур тупо уставился на него, не отпуская меня. Я мог бы окоротить его несколькими способами, но похоже было, что не стоит.

Верекер повторил:

— Сеймур, — и на этот раз в голосе его послышались металлические нотки.

Сеймур медленно отпустил меня, а Верекер посоветовал:

— Не возвращайтесь сюда больше, мистер Хиггинс. Теперь вы можете понять, что это не в ваших интересах.

— Хорошо сказано.

Я, конечно, не ожидал криков «держи», «лови», особенно после вмешательства Верекера, но оставаться было неразумно, поэтому я трусцой побежал к машине. Подумать об этом таинственном деле можно было и позже.

Я свернул на колею и увидел Лейкера Армсби, который сидел на капоте моей машины и свертывал самокрутку. Когда я подошел, он встал.

— А, вот и вы, — сказал он. — Значит, удалось удрать?

На лице его опять было то же самое хитрое выражение. Я вытащил сигареты и предложил ему.

— Знаете что? — сказал я. — По-моему, вы не так просты, как кажетесь.