Читать книгу "Право первой ночи - Лея Болейн"

первый, неловкий и почти случайный, поцелуй — каким мог бы быть второй… третий… сотый?

Лоуренс мысленно выругался, пытаясь отвлечься на более насущные дела. Отец вознамерился в срочном порядке женить младшего отпрыска и приобщить его ко всем делам поместья, преимущественно сводившимся к строгой муштре трёх управляющих самого прохиндеистого вида… В данный момент самым насущным вопросом была дилемма, от чего его тошнит больше: от скучных и праведных физиономий благородных кандидаток в невесты или от слащаво-благообразных докладов управляющих. Каждая из невест мечтала захомутать выгодного жениха, каждый из управляющих мечтал с меньшими усилиями оттяпать кусок хозяйского добра пожирнее.

Лоуренс принял душ и переоделся, спустился к завтраку — в отцовском доме завтракали поздно, предпочитая долгий и сладкий сон до полудня всем прочим утренним развлечениям. Выслушал очередной занудный до зубовного скрежета доклад альгалла Фридхена, сводившийся к тому, что в имении Браммеров всё хорошо, а завтра будет ещё лучше. Выслушал очередную прокламацию отца по поводу незамужней альги Фитцджер, «свежей, как ветер ранней весны».

И неожиданно для себя спросил:

— Тебе знакома фамилия «Хоуп»?

— Хоуп, Хоуп… — забормотал отец, потирая потный лоб в складочках горизонтальных морщин. Пот был следствием отнюдь не жары, скорее, некоторых последствий пищевой и в целом жизненной неумеренности Браммера-старшего. Отец любил выпивку, вкусную, а, следовательно, жирную и вредную еду, глубокий сон, горячие бани, жаркие солнечные ванны, ленивую негу обеспеченного сибарита, впрочем, управляющих он держал в железном кулаке, и Лоуренс заранее содрогался от перспективы занять его место. Старшие братья явно разделяли его чувства, один из них занялся военной карьерой, другого через пару лет ждало сытное и почётное местечко в Фаргасе при дворе его Величества… Увы, подлинной причиной того, что отец сделал ставку на младшего было то, что Гордон стал прикладываться к бутылке чаще, чем к еде, а Эрман пристрастился к карточным играм с весьма высокими ставками.

Сказать по правде, Лоуренс с куда большим удовольствием занялся бы изучением истории Древнего мира, за что и получил свои серебряные нашивки. Мысль о нашивках снова вернула его к мысли о необычной девушке.

— Альг Хоуп? — задумчиво проговорил отец.

— Альгалл, — поправил он. — Не знаю его имени, но сегодня утром я повстречал его дочь. Очень… приятная девушка. Очень.

Ему неожиданно захотелось поделиться сегодняшним происшествием хоть с кем-нибудь. Любым слушателем, готовым уделить немного внимания. Друзья по высшей школе остались в Фаргасе, как же он по ним скучал… ну не может же отец запереть его здесь на всю жизнь!

— Какие ещё девушки, Лоур! — брезгливо поморщился отец. — Женись, заделай своей законной бабе ребёнка, а уже потом… Конечно, мужчине не стоит себя ограничивать, но распыляться сейчас… Этих давалок-альгалл у тебя, грая, будет по горло. Все они шлюхи, только и смотрят в кошель.

— Эта — не такая! — резко отозвался Лоуренс, внезапно почувствовав острый укол вины за свою утреннюю несдержанность, словно своим поступком он следовал развязным и грязным словам отца, подтверждал его картину мира. — Её зовут Лина Хоуп, и я не собираюсь… не собираюсь сводить с ней близкое знакомство, она вообще сегодня выходит замуж. Замуж за какого-то… — он осёкся, осознав, что называть сорокалетнего мужчину стариком при отце неосмотрительно. — Просто мне показалась знакомой эта фамилия, не могу вспомнить, откуда.

— Что с того, что выходит замуж. Лина Хоуп, говоришь? Ах, да! Ну, конечно, Хоуп… — неожиданно по располневшему красному лицу отца расплылась странная, какая-то склизкая улыбка. Он перевёл взгляд на замершего почтительной немой статуей Фитцджера и вдруг рявкнул:

— Пошёл вон.

Управляющего будто смыло невидимым водным потоком, а отец осушил до дня тяжёлый бокал и поманил младшего сына пальцем.

— Лана, Лана Хоуп, да, точно. Так её звали. Забавно, столько лет прошло, а я помню. Забавно. Ничего нового не может быть под солнцем…

* * *

Отец протянул руку к жареной куриной ножке, а потом вонзил в неё зубы с таким видом, будто во всём мироздании не было в тот момент ничего важнее белого куриного мяса в густой маслянистой подливке.

— Лина, — поправил ничего не понимающий Лоуренс. Грай Андуан недовольно махнул рукой и покачал в воздухе пухлым указательным пальцем.

— Не! Ту звали Лана, я точно помню, хотя прошло уже два десятка лет. Двадцать пять, точно. Гордону тогда было не больше года… мамка твоя в спальню меня не пускала, он ещё на груди, да как обычно у этих дойных коров, озабоченных мамаш. На приёме у бургомистра я увидел очаровательную подавальщицу, тонкая, как веточка, девчонка, глаза, веришь ли, в пол-лица, грудь, попка — как орешки, — отец облизнул испачканные в жире пальцы, а Лоуренса затошнило, и от его жестов, и от его слов. — Хорошенькая куколка с блудливым взглядом и писклявым таким голоском. Я предложил ей свою немыслимую щедрость в обмен на некоторую отзывчивость с её стороны, но девка набивала себе цену, да к тому же намекала на скорую свадьбу и нежелание идти порченной, мол, обещала жениху невинность и всякое такое. Альгалла — и невинность! — отец презрительно хмыкнул.

— И ты… её… — Лоуренсу действительно стало очень и очень не по себе. Он отхлебнул ягодного морса, пытаясь прогнать вставший в горле комок, но вместо этого подавился и закашлялся.

Отец снисходительно ждал. Воспоминания явно доставили ему удовольствие.

— Нет, конечно, ничего я ей не сделал. Тогда. Но несколько дней спустя вспомнил, не поленился, навёл справки и выяснил дату бракосочетания Ланы… фамилию запамятовал, и некоего Хоупа, из обычных городских мелких лавочников.

Отец засмеялся, откинулся на стуле, отодвигая полную костей тарелку.

— Ты думаешь, чего это разболтался, старый сладострастник? Не просто так. Мы граи, сынок, и у нас есть множество забавных… кхм… подарков судьбы, назовём это так. Глупо отказываться от того, что твоё по праву, по закону, верно?

— Что ты имеешь в виду? — отчего- то онемевшими губами произнёс младший сын.

— А то, что насилие и грубое принуждение недостойно славного рода де’Браммеров, тем более, что в нём нет нужды. Как граи мы имеем старинное право первой ночи, распространяющееся на любую альгаллу Фоэркса, — грай Андуан с игривой усмешкой взглянул на сына. — Это право даровано нам правящей королевской династией, и воспротивление ему суть преступление против короны, то-то же. Так что я явился на брачную церемонию этой строптивой девки и жалкого сучонка, её муженька, и потребовал своё по праву. Не разочаровался: девка оказалась, что надо, а стоило её припугнуть, что в случае отказа её щенок окажется за решёткой на полсотни лет, как она тут же стала покладиста и мила. Ух, как она