Читать книгу "Овация сенатору - Данила Комастри Монтанари"

— Ты женился только однажды, когда тебе было чуть больше двадцати лет, на женщине намного старше тебя, и для неё это был уже третий брак…

— Мы начали ссориться, когда она ещё не сняла свадебного покрывала, — пояснил Аврелий с некоторым недовольством, поскольку ему вовсе не хотелось вспоминать о своём недолгом браке с Фла-минией.

— Выходит, ты уже много лет пребываешь в грусти и одиночестве…

Сенатор, напротив, был совершенно доволен жизнью богатого эпикурейца со всеми её радостями — книгами, пирами, друзьями и множеством красивых женщин — и с удивлением посмотрел на консула.

— Как ты, конечно, знаешь, во дворце косо смотрят на неженатых аристократов… — продолжал Паул Метроний.

— Я плачу немалый налог на безбрачие как раз для того, чтобы пользоваться этой привилегией, — уточнил Публий Аврелий.

— К чему такие большие расходы, когда ты мог бы просто жениться и радоваться приятному обществу супруги?

— Но я не чувствую себя одиноким, Метроний. Под крышей моего дома живёт почти сто пятьдесят рабов.

— Пусть так… Однако кто тебя поддержит, случись беда, кто утешит в трудную минуту?

Патриций почувствовал, как холодок пробежал по коже, и начал догадываться, к чему завёл этот разговор его собеседник.

— Давай сразу договоримся, — он выставил вперёд руки, — мне совершенно не нужна никакая жена!

— Ты хочешь сказать, что тебя вполне устраивают чужие! — воскликнул Метроний, усмехнувшись и выражая, таким образом, мужскую солидарность, что совсем не понравилась сенатору. — Супруга твоего коллеги Лентуллия, знатная Лоллия Антонина… Ах да, чуть не забыл — ещё и молодая жена банкира Корвиния… — продолжал Паул, по-дружески похлопав его по плечу.

«А вскоре и супруга консула», — добавил про себя Аврелий, которого стал забавлять этот разговор.

— Как бы там ни было, Паул Метроний, мой ответ — нет! Ничего не поделаешь.

— Даже если бы речь шла об элегантной, образованной женщине, родственнице императора по материнской линии? Я говорю о моей племяннице Гайе Валерии, которая, как ты знаешь, недавно овдовела.

— Ты говоришь о сестре Марка Валерия Цепи-она? — воскликнул Аврелий. Вот, значит, кто это был, в то время как он решил, что перед ним призрак! — А она знает об этом предложении?

— Не вижу причин, по которым она стала бы возражать. Ты представляешь собой отличную партию для любой благородной римлянки… Так что мне ответить её брату?

— Придумай какой-нибудь предлог, скажи, что я влюблён в другую женщину, — с досадой ответил патриций.

Консул покачал головой.

— Гайя Валерия из тех жён, какие бывали лишь в старину. Она готова не замечать миловидных служанок, терпеть куртизанок у себя под кроватью и держаться как ни в чём не бывало, когда муж открыто, на публике ухаживает за другими женщинами… Подумай, Стаций, Гайя Валерия как будто создана для тебя: воспитана в добрых римских традициях и предоставила бы тебе полнейшую свободу. Эта женщина — олицетворение скромности, прекрасно говорит на греческом и латинском языках, знает классиков и признана выдающейся поэтессой. Я уж не говорю о том, что удивительно хороша.

— Ладно, только обязательно напомни ей, насколько я — в отличие от неё! — наглый, гадкий и безответственный, — вскипел Аврелий, всё более негодуя. — Скажи, что пью не просыхая, вожусь с разным отребьем, пристаю к каждой женщине, какая только попадается на глаза, и у меня множество глупых рабов, которые посчитают своим долгом беспокоить её с утра до вечера.

— Боги небесные, но почему ты отказываешься? — настаивал консул, даже не пытаясь скрыть своё разочарование.

— Потому что не хочу… — «Не хочу и не могу», — подумал патриций. — Я сам всё обьясню Марку Валерию. Мы с ним лучшие друзья. И я даже удивляюсь, что, хорошо зная мой образ жизни, он предлагает такое.

— Ты совершаешь большую ошибку, Публий Аврелий. Я тоже был яростным противником брака, пока не встретил Кореллию. Теперь же я счастливый человек, хотя и должен держать себя в узде: моя жена придерживается довольно строгих правил, касающихся супружеской верности!

Аврелий пожелал в душе, чтобы консул ошибался.

Впрочем, так это или нет, он скоро узнает, осталось лишь подождать до завтра.

II

ЗА ОДИННАДЦАТЬ ДНЕЙ ДО ИЮНЬСКИХ КАЛЕНД

Только около полудня Публий Аврелий в отличном настроении покинул, посвистывая, виллу на Яникульском холме и остановился полюбоваться на Рим, раскинувшийся по ту сторону Тибра подобно женщине, только что разомкнувшей объятия возлюбленного.

И пока взгляд его скользил от цирка к базиликам и Капитолийскому холму, где блестели на солнце позолоченные черепицы храма Юпитера, патриций ещё раз возблагодарил слепую Фортуну за то, что та позволила ему родиться римским гражданином в то время, когда столько люде!?пребывают в варварстве и рабстве.

— Эй, где же вы? — крикнул он своим верным нубийцам, остановившись на площади, — но тут же вспомнил, что отдал их на весь день Антонию Феликсу, и нанял городской паланкин.

Прежде чем отправиться домой, он бросил последний взгляд на свою загородную резиденцию, совсем недорого купленную у министра Нарцисса благодаря хитростям Кастора, своего секретаря, мастера на все руки, непревзойдённого во всех видах мошенничества.

Ремонт, начавшийся на вилле после нашествия пострадавших от разрушительного наводнения из-за вышедшего из берегов Тибра, которым он дал здесь приют, ещё не закончился. Тем не менее, чистая и обновлённая, вилла как нельзя лучше подходит для приёма дам, желавших сохранить инкогнито, и в первую очередь очаровательной супруги консула, которая только что покинула её.

— На Виминальский холм! — приказал патриций, и вскоре носильщики принесли его к острову Тиберина, затем, обойдя театр Марцелла, чтобы избежать хаотичного движения на Форуме, прошли по виа Аргилетум и стали подниматься по викус Патрициус на самый верх холма, где вдали от городской суеты находился старинный домус семьи Аврелиев.

Сенатор вышел из паланкина и сладко потянулся. Он всё ещё ощущал тонкий аромат духов Ко-реллии, с которой провёл долгое и удивительно приятное утро, и когда переступил порог своего дома, почувствовал необыкновенное расположение ко всему миру.

— Поразвлёкся, мой господин? — нагло поинтересовался Кастор.

— Весьма! — весело ответил Аврелий. — Ко-реллия — прелестная женщина, и то, что она замужем за Паулом Метронием,