Читать книгу "Marvel/DC. Король Пауков - Несущий Слово"

было какого-то четкого разделения, когда Генри понимал, что вот это я просто смотрю на что-либо, а вот это уже команда выдвигаться. Стоило моим глазам пройтись рядом с ним, как он незамедлительно следовал за ними. Как кот за точкой лазерной указки.

Это... это все существенно усложняет.

У меня богатая фантазия, но тут даже она как-то пасует. Как это использовать? Какой смысл в управлении передвижений если нельзя заставить их кусать или плести паутину? Тупо набрать массу и пугать огромным количеством пауков? Так не каждый зассыт, огнемет делаешь пш-пш, мать его.

Звонок.

Мне не нравился этот звук. Генри сжался в моем рукаве.

Иногда Бенджамин напивается. Пьет только виски, какой-то особо дрянной марки, к которой пристрастился еще там.

Когда он пьет, у него развязывается язык. Он рассказывал, как под подобный звонок их погнали вперед. Пехота на пехоту, стенка на стенку, почти в чистом поле. Захват и удержание ключевой точки. Под грохот пулеметов, стрекот винтовок, рычание двигателей бронетехники. Взрывы гранат, крики. Рев артиллерии. Каждая секунда и каждый шаг сочится смертью.

Звонок плотно ассоциируется у меня с этим.

Я сломан.

Глава 4. Па-аву-ук!

Я не удивился, когда начал ссать кровью.

Боли не было. Струя, в начале темно-желтая, а после сменившаяся на цвет содержимого артерий, шла прерывисто, разбиваясь о стенку унитаза, давясь кровавыми сгустками, заляпывая головку, полувставший ствол и яйца, щекоча гладкую, лишенную волос кожу. Генри выглянул из рукава - была мыслишка таскать его на плече, но возникли резонные опасения появления какой-нибудь участливой мрази, решившей прихлопнуть на месте первого и единственного бойца моей армии.

Я дернул левую руку в сторону, вжимая ладонь в стенку кабинки, мне меньше всего хотелось, чтобы нечто восьмилапое и наделенное жвалами ползало по моему члену. По крайней мере, пока у этого чего-то восьмилапого нет нормальных сисек - ну, а что? Современность, все дела, будущее уже наступило, старик, куда не плюнь везде одни извращенцы и я не отрицаю, что некоторые мои наклонности далеки от нормальных.

Дядя Бен умел правильно бить, так что счастья попасть в больничку со внутренними кровотечениями или разрывами потрохов мне не доводилось, так, переломы, трещины и вывихи. Если быть до конца честным, то как постоянно избиваемый я посещал госпитали удивительно редко, останавливаясь на самолечении и помощи ниггера-травокура из соседнего района, вылетевшего из этой же шараги на втором курсе. Он чутка поднабрался опыта в латании базового набора повреждений человеческого тела и зашивал всякую шпану разной степени отбитости.

Естественно, кому-либо говорить о своих проблемах с мочеполовой системой я не собирался. Тут вообще довольно скользкий момент - либо это мой организм приспосабливается к Дару, в скобках, Дар его медленно разрушает, либо я в полукоматозном угаре еще что-то протупил. Где-то слышал, что, например, разрыв селезенки может произойти от легкого толчка и пациент даже не заметит, как пористое тело этого органа будет захлебываться кровью, растекающейся по всей брюшной полости. Ну, а в конце смерть.

Как говаривал один латинос, тесно сотрудничавший с русскими братками, - есть два стула. На одном я загибаюсь от того, что тело среднестатистического человека просто не создано для таких манипуляций, а на другом, я поднимаю панику и отправляюсь в место, где воняет стерильной болью и лекарствами. Какими бы жирными не были ветеранские льготы моего дяди, позволившие приткнуть меня в более или менее престижное учебное заведение, как полноценная медицинская страховка на родственников они не канают. Краем уха зацепил пару месяцев назад чье-то возмущение по поводу расценок - две тысячи баксов за осмотр или какое-то сканирование. Порядком нулей спишется со счета. И что-то мне подсказывает, что вероятность обнаружения во мне суперспособностей, ну плюс-минус пятьдесят на пятьдесят. Местами да, в правительстве сидят, те еще дегенераты со старческими болячками, но маразматический сдвиг по фазе не отменяет инстинкт самосохранения и жажду наживы.

Только конченый идиот не вдупляет почему даже в днищенских районах, вроде нашего, начинают устанавливать камеры на каждом углу, правда их быстро снимают и продают, ну да не суть, а рядом с ключевыми узлами городской инфраструктуры дежурят полицаи. Очень непростые вооруженные полицаи. Готов поклясться, во всех крупных больницах есть парочка приборов, замаскированных, например под МРТ, определяющая супера. Да там наверняка, если просто показатели сильно скакнули в сторону от анатомической нормы, как за человеком устанавливается скрытное наблюдение на предмет проявления Дара. Мало кому хочется прошляпить момент становления какого-нибудь маньяка, способного перетереть половину Манхэттена в кровавую взвесь, присыпанную бетонной крошкой.

Если я без какой-либо причины начал ссать не мочой, а кровью, значит Дар меняет меня. Меняет серьезно, что плохо и хорошо одновременно. Щедро оторванным куском туалетной бумаги вытереть кровь с Питера-младшего и пальцев, стараясь не заляпать штаны. Смятая бумажка подбитым корабликом идет ко дну, нарезая круги в водовороте, порожденном сливом.

Щелчок щеколды. Я выплевываюсь из вертикального гробика.

Пол и стены в туалете хорошие, выложены аккуратной белой плиткой, чем-то напоминая больничную палату. Кабинки, писсуары, раковины. Зыркнув в рукав, предусмотрительно отогнал Генри в область локтевого сустава, я не хотел чтобы его смыло куда-то в канализацию. Теплая вода, экстаз. Выдавливаю в ладонь немного жидкого мыла, размазываю его по коже и остервенело оттираю под тугой струей воды. Иногда мне кажется, что кровь въедается в мою кожу. Что я весь в крови, липкой, густеющей, запекающейся крови. Что она стекает с краев моей одежды, от нее слипаются волосы и ресницы, она забивается в уши, рот и ноздри. Что после меня остается вереница темно-красных отпечатков подошв и россыпь капель. Умываюсь. Сука, охуенно. Брызнул немного за шиворот и на голову.

Проведя пару экспериментов я понял, что моя власть над паучком простирается только в зоне прямой видимости. Какая-либо преграда или я просто переставал различать его на фоне местности и все, он становился простым пауком, спешащим заняться паучьими делами. Печально.

Скрип петель.

Вильгельм протискивается в уборную боком, цепляясь объемным брюхом за дверной косяк. Вильгельм Уимбридж - отличное имя для горы чернокожей плоти, мышцы и жир в соотношении плюс-минус один к одному. Блять, да в нем два, если не три, таких как я поместятся. У него короткий ежик волос, толстые губы, широкий приплюснутый нос, квадратный подбородок, мутноватые глаза, сюрреалистично белые и ровные зубы. А еще сведенная наколка "Rammstein" и шрам под лопаткой от чьей-то заточки. Я со сломанными пальцами заскочил к подпольному врачевателю как раз в тот момент, когда он зашивал Вильгельма, не поделившего