Читать книгу "Кладбище звездных кораблей - Александр Алексеевич Зиборов"

в лоб и готовые начать драку. ОТ неё нас спасло неожиданное повеление пропустить меня пред светлые очи самого Вахмистрова. Бугай с большим сожалением отошёл от меня, бурча что-то себе под нос.

Меня дотошно обыскали, просветили и потом провели по каким-то коридорам, подняли на лифте. И вот я оказался в кабинете «титанового короля».

Огляделся. Кабинет оказался скромным, совсем не роскошным. Не сразу осознал, что это действительно кабинет — рабочая комната, место для дела, работы. Всё было заточено именно на это, на плодотворную работу её владельца.

Вахмистров имел довольно обычную внешность: чуть выше среднего роста, полноват, лицо моложавое, но седина волос выдавали его возраст. Цепкие глаза внимательно изучали меня.

Я молчал, не решаясь излагать свои мысли, которые находились в некотором беспорядке, после попыток проникновения сюда и особенно после противостояния с бугаём, ведь тогда я уже готовился к драке.

— Я видел вас, — сказал будничным голосом «титановый король», — но в реальности вы совсем другой.

Я понял, что он лицезрел меня по какой-то видеокамере или видеозаписи.

— Вы следили за мной?

— Нет, не следил, но я не упускаю из поля зрения своих детей, даже уже взрослых. Считаю это отцовским долгом.

— Понятно. Можно узнать: какое же мнение сложилось у вас обо мне?

— Понимаю, что мою дочь увлекла ваша известность и внешность, но вы совершенно не её круга и ей не подходите.

— Не могу оспорить ваши слова, согласен с ними. Увы, я это понял слишком поздно.

— Как и я. Я тоже понял это слишком поздно, иначе…

— Что — иначе?

— Были варианты. Но сейчас уже нужно думать совсем о другом. Вы вели себя не по-мужски. И должны быть наказать, — в голосе Вахмистрова прозвучали даже не железные, а титановые нотки.

— Извините, не могу с вами согласиться, я вёл себя именно по-мужски. Поясню. Я слишком молод для серьёзных отношений, а ваша дочь — простите за прямоту — просто не может таковых иметь. В силу своего характера, воспитания, огромного состояния и влиятельного отца. Я поначалу этого не замечал, ослеплённый сильнейшими чувствами… Наверное, таковые бывали некогда у вас, в вашу молодость… Но я несколько повзрослел, прозрел и понял, что мы с Лизой… простите, с вашей дочерью совершенно разные люди.

— Она — моя дочь. Какой бы она ни была, а вас ничего хорошего в жизни уже не ждёт.

— Уверен, что вы способны реализовать свою угрозу. Но, увы, вашу дочь это не изменит. Она хочет родить. Значит, родит. Врачи сказали, что будет мальчик. Скажите честно, только прежде хорошо подумав: вы хотите, чтобы у вашего внука был мерзавец отец, неудачник и совершенный подлец? Ведь таковым вы намерены сделать меня. Во всяком случае, поспособствовать этому.

Вахмистров задумался, и весьма серьёзно. Такого он услышать не ожидал.

Я продолжил:

— Конечно же, вы можете превратить меня в подобную отвратную личность. Но вы можете хотя бы не мешать мне стать достойным, уважаемым человеком, о котором не стыдно сказать внуку: это твой отец. На помощь в этом я и не надеюсь. Но хотя бы не мешайте, и я добьюсь многого. В том числе, и для своего сына. Мне тоже не безразлично, что ему обо мне скажут.

Вахмистров встал и прошёлся по кабинету. Какое-то время постоял у окна, глядя куда-то вдаль за толстенное стекло. Несомненно, бронебойное.

Наконец повернулся ко мне:

— Похоже, я вас недооценил. Понимаю, что на меня повлияли отцовские чувства. В чём-то вы правы, и даже очень. Увы, забыл про диалектику: она учит, в частности, тому, что в жизни постоянно борются две противоположности. Они всегда имеются. И всегда неразделимы. Если думать о наказании, возмездии, каре, то это одно. Но имеются веские аргументы против этого. О некоторых вы напомнили мне.

Я закивал, не решаясь сказать и слова, дабы не помешать мыслительному процессу, который происходил в глубине черепной коробки действительно умного человека, иначе он бы не стал «титановым королём».

Он спросил меня:

— И что вы намерены делать, дабы стать действительно достойным своего сына?

— Извините, сейчас я не могу ничего. Совершенно ничего. Многие могли бы взять меня на работу, даже охотно обещают, но на следующий день наотрез отказывают. Кто-то отсоветовал им это.

— Больше такого не будет. Я умываю руки. Временно. Учтите это — временно.

— Вы имеете в виду какой-то срок? Какой именно?

— До того дня, когда мой внук поинтересуется о своём отце. Спросит меня о нём. То есть, о вас.

— И что тогда?

— Это «тогда» будет зависеть от вас: достигнете чего-то, приходите. Могу даже помочь, если вы этого заслужите…

— А если нет?

— Тогда постараемся, чтобы мой внук ничего не узнал об отце или узнал самый минимум.

— Понятно. Могу пообещать, что постараюсь добиться чего-то значимого.

— Мне не слишком легко произнести это, но желаю успеха. Как говорили древние: возвращайтесь со щитом или на щите. Я дам указание, вас ко мне пропустят.

— Спасибо. Очень хочется вторично свидеться с вами.

— В противном случае лучше чтобы я о вас не слышал. Как и ваш сын…

Вот так я расстался с «титановым королём», а вскоре и Землёй, ибо поступил в галактическую пехоту. Долго искал варианты, как чего-нибудь быстро добиться в жизни, а тут увидел видеофильм о бравых ребятах галактической пехоты, которые творят подвиги на чужедальних планетах, сражаясь с врагами и разными чудищами. Он был снят по книге, которую издал после возвращения на Землю один из таких. Вояка не только прославился, но и немало заработал на книге и фильме. Его пригласили в телестудию, ведущая уважительно его расспрашивала. В ходе интервью он намекнул, что привёз немало трофеев, теперь обеспечен до конца жизни.

На это я сразу обратил своё внимание. Ещё меня соблазнила зарплата галактического пехотинца: месячная была заметно выше моей годовой. За пару лет можно было заработать на всю оставшуюся жизнь. А ещё имелась возможность обогатиться тем или иным способом, что-то ценное найти, забрать трофеем у врага. Были такие счастливчики, они возвращались сказочно богатые. Правда, все они были наперечёт, но я старался об этом не думать, как и о высоком проценте гибели галактических пехотинцев.

Старался убедить себя в том, что вернусь через два-три года обеспеченным человеком, покрытом славой. Наверное, о таком не стыдно будет моему несостоявшемуся тестю рассказать своего внуку, сиречь — моему