Читать книгу "Вечные сны о любви - Марианн Уилманн"

Вразнобой стояли чаши из уотерфордского стекла (Тяжелая стеклянная резная посуда, производившаяся в городе Уотерфорд в Ирландии с 1729 г.), статуэтки коней времен династии Тан, дрезденские вазы и… несколько конфетных дозаторов «Пец» (Мятные леденцы австрийской фирмы «Пец-Хаас» уже несколько десятилетий продаются в специальных дозаторах с головами персонажей популярных мультфильмов и т. д. Во многих странах мира дозаторы конфет «Пец» стали популярным объектом коллекционирования.).

Несмотря на ощущение дискомфорта, экстравагантность обстановки несколько оживила Кейлин.

— Какая интересная комната. — Она снова взглянула на него снизу вверх. Он по-прежнему пристально смотрел на нее. — Вы можете сказать, как я здесь оказалась?

— Ты пришла.

— Да, несомненно, но как? И… кажется, я вся промокла.

— Идет дождь.

— О-о, — выдохнула она. Ее страх значительно ослаб. В конце концов, человек коллекционирует конфетные дозаторы «Пец» и серебро эпохи короля Георга. — Простите, мистер…

— Я Флинн.

— Мистер Флинн.

— Флинн, — повторил он.

— Хорошо. Простите, Флинн, я, кажется, не могу собраться с мыслями. — Она дрожала, причем так сильно, что обхватила себя руками. — Я куда-то ехала, но… Я не знаю, где я.

— А кто знает? — пробормотал он. — Тебе холодно. — А он до сих пор ничего не сделал, чтобы позаботиться о ней. Нужно сделать все, чтобы ей было удобно, решил он, а потом… Потом будет видно.

Он подхватил ее с кушетки, чуть раздраженный тем, что она уперлась рукой в его плечо, словно защищаясь.

— Я уверена, что могу идти.

— Не сомневаюсь. Тебе нужна сухая одежда, — сказал он, вынося ее из комнаты, — горячее питье и тепло.

О да, подумала она. Все это звучало чудесно. Почти так же чудесно, как и то, что ее несли вверх по широкой просторной лестнице, словно пушинку.

Но все это было романтическим восприятием, которое было свойственно матери. Рука ее по-прежнему с опаской упиралась в его плечо, которое, казалось, было высечено из камня.

— Спасибо за… — Кейлин умолкла. Она чуть повернула голову, и теперь ее лицо было рядом с его лицом, глаза — в нескольких дюймах от его глаз, губы ощущали его дыхание. Острое, неожиданное и глубокое волнение пронзило сердце. За этим последовало сильное потрясение, которое напоминало узнавание.

— Я вас знаю?

— Разве ты не знаешь ответа на этот вопрос? — Он чуть наклонился, запыхавшись. — Твои волосы пахнут дождем. — И в тот момент, когда глаза ее расширились, Флинн провел своими губами, чуть касаясь, от ее щеки к виску. — И у твоей кожи его вкус.

За долгие годы он научился растягивать удовольствие. Пить маленькими глотками, даже когда хочется выпить залпом. Сейчас он смотрел на ее рот, представляя вкус ее губ. Он увидел, как они, задрожав, раскрылись.

Ах, да.

Он притянул ее к себе. Женщина застонала от боли. Он отпрянул, присмотрелся и увидел разорванный свитер и свежую царапину ниже плеча.

— Ты ранена. Почему, черт возьми, ты не сказала об этом раньше?

Потеряв терпение, он зашел в ближайшую спальню, положил ее на край кровати. Одним движением стащил с Кейлин свитер через голову.

Пораженная, она закрылась руками. — Не прикасайтесь ко мне!

— Как я могу обработать твои раны, не прикасаясь к тебе? — Он нахмурил брови. На ней был бюстгальтер. Он знал, что это так называется, и видел, как женщины носят это — по телевизору и на снимках в тонких книжках, которые назывались журналами.

Но он впервые увидел реальную женщину, облаченную таким образом.

Ему это очень понравилось.

Но всем этим восторгам придется подождать, пока он не увидит, в каком состоянии находится эта женщина. Он нагнулся, начал расстегивать ее брюки.

— Прекратите! — Она попыталась оттолкнуть его, отползти назад, но ее вернули на место, причем не очень вежливо.

— Не будь глупой. Терпеть не могу женских фантазий. Если бы я хотел тебя изнасиловать, то уже сделал бы это. — И, так как она продолжала сопротивляться, он вздохнул и взглянул ей в лицо.

И увидел страх — не глупость, но животный страх. Девственница, подумал он. Ради Бога, Флинн, будь осторожен.

— Кейлин. — Теперь он говорил тихо, голос его действовал так же успокаивающе, как бальзам на рану. — Я не причиню тебе вреда. Я только хочу посмотреть, где ты ранена.

— Вы врач?

— Вот уж точно нет.

Он казался таким оскорбленным, что она чуть не засмеялась.

— Я умею лечить. А теперь не двигайся. Мне нужно было раньше снять с тебя мокрую одежду. — Его глаза встретились с ее глазами, и казалось, что они становились все ярче и ярче, и вскоре она не видела ничего, кроме них. И она вздохнула. — А теперь ложись, вот так, хорошая девочка.

Загипнотизированная, она опустилась на шелковые подушки и, покорная, словно ребенок, позволила раздеть себя.

— Святая Мария, какие прекрасные у тебя ноги. — Из-за того, что он отвлекся, простое заклинание ослабло, и она снова заволновалась. — Мужчина, получивший право созерцать, — пробормотал он, затем встряхнул головой. — Посмотри, что ты с собой сделала. Везде синяки и царапины. Тебе что, нравится боль?

— Нет. — Язык казался слишком неповоротливым. — Конечно же, нет.

— Некоторым нравится, — пробормотал он и снова нагнулся над ней. — Посмотри на меня, — потребовал Флинн. — Смотри сюда. Не отводи взгляд.

Ее полузакрытые глаза сомкнулись, когда она словно вплыла в то состояние, которого он хотел добиться, — сразу оказавшись над болью. Он завернул ее в стеганое одеяло, направил свой взор в сторону камина, и огонь с треском вспыхнул.

Затем он оставил ее, чтобы сходить в свою мастерскую и приготовить снадобье.

Он держал ее в состоянии легкого транса, пока ухаживал за ней, поскольку не хотел видеть всех этих девичьих ужимок, которые могли вызвать его прикосновения. Боже, сколько времени прошло с тех пор, когда он прикасался к женщине, плоть к плоти.

Во снах она была под ним, тело ее страстно желало его. Он целовал ее и чувствовал, как она отдавалась и выгибалась, поднималась и опускалась. И тело его жаждало ее.

Теперь она была здесь, и ее прекрасная кожа была вся в синяках. Теперь она была здесь, и не знала почему. Не узнавала его.