Читать книгу "Поездка в Хиву - Фредерик Густав Барнаби"

источников не представлялось возможным; однако неофициально картина мало-помалу начинала складываться. Прежде всего, я установил, что генерал Милютин, занимавший пост военного министра в Санкт-Петербурге, категорически не одобрял идею поездки английского офицера в Среднюю Азию, особенно в районы, расположенные между границами Британской Индии и России. Согласно его сведениям, русский путешественник, некий господин Пачино, испытал на себе недоброжелательство наших властей в Индии (в чем я лично глубоко сомневаюсь, как, впрочем, и в следующем его заявлении). Этому господину будто бы не позволили въехать в Афганистан; вследствие чего генерал Милютин не понимал, почему он должен разрешить англичанину то, в чем было отказано российскому подданному.

Нелишним, наверное, будет упомянуть здесь еще одну особенность, подмеченную мною в тех русских господах, с коими я имел тогда честь свести знакомство. Она состояла в их желании убедить меня в огромной выгоде для Англии иметь на своих индийских границах такого цивилизованного соседа, как Россия; и чем менее брал я на себя труд возражать им – ибо спорить с русскими по этому вопросу означает напрасно сотрясать воздух, – тем более они хотели видеть во мне провозвестника этих взглядов среди моего ближайшего окружения. Все выдвигаемые аргументы опирались, разумеется, на строго филантропические мотивы, на христианство и цивилизацию. Они говорили, что две великие силы должны идти рука об руку; что вся Азия должна покрыться сетью железных дорог, проложенных англо-российскими компаниями; что у России и Англии общие интересы и это должно объединить нас; что обе державы ненавидят Германию и любят Францию; что Англия и Россия могли бы покорить весь мир, и все в таком духе.

Это был восхитительно русский метод убеждения, и, хотя мне хватало воспитания не перечить моим условно торжествующим наставникам и с готовностью воспринимать потоки их красноречия, я все же оставался при том мнении, что взаимные симпатии между Англией и Германией гораздо прочнее, нежели между Англией и Россией; что греческое вероисповедание в том виде, в каком оно практикуется низшим духовенством в России, является чистой воды язычеством по сравнению с протестантской религией, принятой в Пруссии и Великобритании; что Германия и Великобритания – это естественные союзники против России или любой другой державы, враждебно расположенной по отношению к ним; что те из немцев и англичан, кто хорошо знаком с Россией, под определением «русская цивилизация» понимают нечто диаметрально противоположное тому, что приписывается этому термину людьми, которые свое мнение о прогрессе московитов составили на основе знакомства с парой русских, встреченных ими за рубежом; и что, наконец, железная дорога в Гондурасе оказалась бы более прибыльным предприятием для своих британских акционеров по сравнению с англо-российской веткой, которую предлагается построить в Средней Азии на английские деньги, но с русскими управляющими.

Времени оставалось все меньше, ноябрь подходил к концу, отпуск мой должен был начаться первого числа следующего месяца. В этот день мне следовало отправиться в путешествие. Приготовления выполнялись в спешке. По совету известного исследователя Арктики капитана Аллена Янга я заказал огромный водонепроницаемый и, следовательно, ветрозащитный спальный мешок из особенной парусины. Мешок этот в длину имел семь с половиной футов, а в окружности – десять. Сбоку располагалось большое отверстие, через которое путешественник мог забраться внутрь и спокойно там выспаться, недосягаемый холодным ветрам. Спальник подходил также для многих других нужд, и я нашел ему удобное применение в самых разнообразных ситуациях, за исключением той единственной, каковой ради он изначально задумывался. Производитель не учел гигантских пропорций, обретаемых человеком в меховой одежде, и сделал входное отверстие недостаточно большим. Вследствие чего я столкнулся с непреодолимыми трудностями, пытаясь найти внутри свободное местечко еще и для меховой шапки. Только один-единственный раз, да и то в более легком облачении, удалось мне полностью разместиться внутри этой конструкции. Были заказаны также четыре пары самых теплых рыбацких чулок из Шотландии; свитеры и фланелевые рубашки совершенно непривычной для моих соотечественников текстуры. Вскоре прибыл комплект одежды, изготовленной в ателье господ Кино, что на Риджент-стрит, и они заверили меня в полной невозможности замерзнуть в этих костюмах. Одеяния, должен признать, отличались отменным качеством и как нельзя лучше подходили для того, чтобы надевать их под овчинный тулуп, но я бы и худшему врагу не придумал наказания страшнее, чем заставить его ночевать зимой в открытой степи, какая бы теплая одежда на нем при этом ни оказалась. В таком положении необходимы меха или овчина любой выделки, иначе путешественник, закрывая на ночь глаза, подвергает себя серьезному риску никогда уж более не открыть их. Две пары отороченных мехом сапог также пополнили мой гардероб; из аптекарских средств – без коих нельзя отправляться в путешествие по дремучим местам – я взял хинин и пилюли Кокля, верой и правдой послужившие мне в Центральной Африке, где я с огромным успехом пользовал туземцев этим поистине бесценным лекарством. Мне никогда не забыть чудесного эффекта, произведенного на дух и тело одного арабского шейха, который не реагировал уже на местные средства, но буквально восстал, приняв от меня пять пилюль Кокля; а некий мой друг, проезжавший теми же местами много месяцев спустя, сообщил мне, что моя слава «врачевателя» жива там и поныне и то волшебное снадобье служит пищей для разговоров на базаре до сих пор.

Из книг, посвященных Средней Азии, к тому моменту я знал об отсутствии приличной дичи в тех местах, не говоря о серьезных трофеях. Поэтому охотничье ружье оставалось дома. Запас патронов значительно бы увеличил вес багажа, тогда как основной план состоял в том, чтобы путешествовать налегке. Тем не менее я учел возможность встречи с тамошней дикой птицей, обитавшей, как мне сказали, в изобилии в некоторых местах, и в качестве хоть какого-нибудь оружия прихватил свою старую добрую мелкокалиберную винтовку, снарядив несколько патронов к ней более серьезным зарядом на случай, если наткнусь вдруг на медведя или волка. Оборонительный мой арсенал против возможных атак со стороны туркмен состоял из боевого револьвера и двадцати патронов к нему.

Следующее, о чем стоило подумать, – это кухонные принадлежности. Если бы я прислушался к советам всех своих добрых друзей, в путешествие со мной отправился бы набор утвари, достаточный для небольшого ресторана. Однако в условиях контроля за общим весом багажа о подобных удобствах не могло быть и речи, поэтому я ограничился двумя солдатскими котелками, удобными для приготовления пищи как на костре, так и на спиртовой лампе, и по всем статьям превосходящими любое дорогостоящее и громоздкое оборудование, специально созданное для того, чтобы выходить из строя и обескураживать путешественника. Вещмешок пехотинца с креплениями для ножа,