Читать книгу "Наследника заказывали? - Кира Фарди"

– Трудный, но есть.

– Тогда зачем предлагаешь, если трудный? – интерес к маминой идее тухнет.

– Эх, боюсь, ты не справишься, – мама оглядывает меня.

– А что я?

– Из другого теста сделана. Кишка тонка. Силы духа в тебе нет. Ведомая слишком.

– Мама, не тяни кота за хвост!

Мастифа насторожено открывает глаза и смотрит на свой зад: «Хвост? Кто сказал хвост? Мой на месте».

Я не хочу ничего знать, но выбора нет, приходится слушать.

– Нужно провернуть большое дело.

– Ограбить банк? – я горько смеюсь. – Представляю картинку: мы на цыпочках крадемся к сейфу, а в зал врывается охрана.

«Кто такие?» – кричит.

А мы: «Ветеринары. Приехали к тигру». Правда, Абби?

Я резко наклоняюсь и хватаю мастифу за шею. Она испуганно вырывается и на всякий случай отбегает подальше. В ее глазах так и читается возмущение беспределом, творимым в ее адрес.

– К какому тигру? Ты, доча, чего?

Мама смотрит на меня так, словно видит умалишенную. Так и кажется, что сейчас покрутит пальцем у виска.

– Ма-ма, это реклама. Идет по телевизору. Я всего лишь пошутила, хотела разрядить обстановку.

– А-а-а…, – мама с сомнением качает головой, потом продолжает: – Нет, банк грабить мы не пойдем. Ну, его… Тут другое. А если… Короче, Варя, ты знаешь моего босса?

Вот уже десять лет мама работает заведующей секретариата в огромном строительном холдинге олигарха Захарова. Сам хозяин отошел недавно от дел, и на его место пришел сын Владислав, надежда и опора нации, как о нем недавно сказали в новостях.

– Этого заносчивого сноба, для которого все люди – пыль под ногами?

– Ну, не такое уж он и дерьмо. Работать с ним можно, если выполнять неукоснительно все требования.

– Хорошо. И что с ним не так?

– С ним все нормально, но сегодня я услышала сногсшибательную новость: ему срочно нужен наследник.

– Кто? – теперь у меня появляется желание покрутить пальцем у виска.

– Наследник! – мама с гордостью смотрит на меня.

– И какое отношение к этому имею я?

– Ты его родишь.

– Кто? Я?

– Да. Ты! Здорово, правда?

– Погоди, погоди! Я даже не знакома с твоим боссом.

– Не проблема, познакомишься.

– Мама, ты меня сведешь с ума! Сядь, наконец, и расскажи все по порядку.

– Короче…, – мама еще немного крутится по комнате, собираясь с мыслями, и наконец садится рядом со мной на диван. Абби настороженно поднимает голову. – У шефа есть дядюшка, австралийский магнат.

– Ничего себе семейка! Папаша – олигарх, дядька – магнат! Наворовали в свое время, вот теперь и кичатся богатством. Раскулачивать пора!

– Не ворчи. Воруют, потому что есть связи и возможности. У нас с отцом не было, вот и живем так. Но речь не об этом. Магнат умер.

– Ага! Значит, твой босс стал еще богаче на парочку миллионов?

– Там парочка миллиардов, но достанутся они не Владиславу, а его ребенку. Таково условие завещания.

– Не, почему так несправедлив мир? – теперь я начинаю метаться по комнате. – Тут не знаешь, как свести концы с концами, а богачам все деньжат прибывает.

– Ты погоди, не кричи. Здесь можно поймать удачу за хвост.

Бедная мастифа, услышав знакомое слово, бочком-бочком смещается ближе к кухне чтобы убрать свой хвост из нашего поля зрения. А выражение морды такое печальное, словно в доме кто-то умер.

И она права: мамуля сейчас устраивает похороны моей жизни.

– И как? 

Теперь уже слушаю с интересом. Завтра нужно внести сто тысяч рублей – процентов по займу – одному ростовщику, а на очереди еще трое. Но денег нет, и в ближайшее время не предвидится. Мы с мамой отнесем в ломбард все ценные вещи, но вырученного не хватит даже на половину взноса.

– Владик не женат и у него нет детей. Кажется, и подруги сердца постоянной нет, так, на несколько ночей, потом меняет. Если в течение года не появится наследник, все огромное состояние уйдет на благотворительные цели.

– Опаньки! Ничего себе! Вот кому-то повезет! Только не нам. И что ты предлагаешь?

– Я же сказала, родить Владику ребенка.

Если бы меня ударили пыльным мешком из-за угла, я, наверное, так бы не удивилась.  Стою и хлопаю глазами, не в силах что-то сказать. Я думала, что мама шутит, скажем, такой горький юмор, от безысходности, а она, оказывается, всерьез. И эта целомудренная и честная женщина готова подложить под сыночка олигарха свою драгоценную и единственную дочь?

– Ма-ма! За что ты меня так ненавидишь?

– Вот дуреха! А у тебя есть еще варианты? Ты нас втянула в эту заварушку. Была бы моложе, сама бы справилась, но для шефа я старая, вышедшая в тираж, тетка.

– Нет, нет, и еще раз нет! – кричу я и убегаю в свою комнату, хлопнув дверью.

Примерно час мама меня не трогает. Когда первый приступ истерики проходит, я начинаю размышлять здраво.

Не обязательно же становиться проституткой. Хотя… вон даже у Достоевского, Сонечка Мармеладова пожертвовала своим телом ради блага семьи. Чистая душа, незамутненное сознание…

А мне и жертвовать не надо, можно предложить себя для суррогатного материнства. Всего девять месяцев надо потерпеть, и у нас будут деньги, а у олигарха – наследник. Конечно, это ужасно, беспринципно и мерзко, но выхода нет, разве что сигануть с третьего этажа вниз.

Стоп! Третий этаж отменяется. Уже выяснена бесперспективность такого поступка.

Наконец собираюсь с мыслями и выползаю из комнаты. Мама раскладывает на столе украшения, которые скопились за много лет брака с отцом. Папа на каждый день рождения дарил мне и маме драгоценности. Но вот уже два года его нет с нами, погиб по нелепой случайности.

Я подхожу к пианино – источник моих детских страданий – и смотрю на фотографию. Со снимка мне лучезарно улыбается счастливый папа. На нем альпинистское снаряжение, в одной руке – шлем, а другая держит древко флага. А вокруг – заснеженные шапки гор.

– Папочка, почему ты не с нами? – шепчу я, глотая слезы. – Твоя глупая дочь попала в ловушку.

Помоги нам с мамой, пожалуйста. Очень тебя прошу!

– Варя, ты что там застыла? – окликает мама. – Можешь прикинуть, сколько мы выручим за эти безделушки?

– Представления не имею, – отвечаю я.

Телефонный звонок бьет по ушам.

Мы вздрагиваем и испуганно таращимся на дисплей мобильника.

– Гав! – говорит Абби и пронзает нас взглядом, в котором плещется вселенская грусть.