Читать книгу "Планета под следствием - Элизабет Скарборо"

Вместо того чтобы оставаться в своей обители, Пастырь был сейчас среди спасшихся, распоряжаясь, утешая, увещевая — и наблюдая. Чувствовать на себе укоризненные взгляды других было тяжело, но дважды, поднимая взгляд из своего ничтожества, Козий Навоз видела, что сам Пастырь наблюдает за ней — и от этого взгляда ей становилось холоднее, чем от ледяной воды, затопившей Долину.

Козий Навоз отдыхала после очередного подъема на скалы. Короткий день шел к концу, туман поднимался из Долины к лагерю беженцев... Внезапно раздались тихие шаги, и рядом с ней присела на корточки Зачатие. Живот девушки был таким же плоским, как тогда, когда она не стала еще женой Пастыря и носила детское имя Свиные Помои.

— Добрые вести, маленькая сестра, — заговорила Зачатие.

Козий Навоз ничего не ответила. Лучше всего молчать, пока она не узнает, чего хочет Зачатие.

Девушка, бывшая всего на четыре года старше, чем Козий Навоз, протянула ей кусочек металла.

— Ты избрана, — просто сказала она и поднялась, намереваясь уйти.

Козий Навоз уставилась на лежавший в ее ладони предмет. Он имел форму сердца. Пастырь избрал ее, чтобы она стала его женой.

— Что? Когда? — крикнула она вслед Зачатию.

— Сегодня ночью, — откликнулась девушка и канула в туман.

И вот тогда Козий Навоз сделала самое худшее за всю свою скверную жизнь. Она убежала.

Туман скрывал ее, а звук шагов тонул в шорохе льдинок. Она бежала так быстро и так долго, как только позволяло ее измученное тело, никогда не ведавшее сытной пищи. Она не знала, куда бежит. Она не знала других людей, кроме своей общины, хотя Пастырь по временам говорил о каких-то других, чужаках, тех, кто впал в заблуждение. Они были ужасными людьми, говорил Пастырь, людьми, которые приносили таких девочек, как она, в жертву Зверю.

Но лучше это, чем быть послушной женой Пастыря, как Свиные Помои, звавшаяся теперь Зачатие, или Ночная Грязь, теперь известная как Успение. Жены Пастыря, несмотря на то что они были почти детьми, получали взрослые имена, как правило, имевшие отношение к Учению.

Успение, бывшая когда-то настоящим ангелом — розовощеким и златокудрым, полным грации и детской живости, теперь, в свои тринадцать лет, казалась старухой. Она потеряла четверых детей из-за кровотечений, и каждый раз после этого ее били. Сейчас она могла ходить лишь с трудом.

Зачатие в свои пятнадцать лет была по-прежнему бесплодной, за это ее тоже били. Их мать, Вознесение, также была женой Пастыря и сама наблюдала за избиением дочерей.

Мать Козьего Навоза также была из жен Пастыря, хотя сама девочка и не принадлежала к его агнцам. Одной из причин, почему она была такой скверной, говорили ей, стало то, что ее родители были чужаками. Когда ее мать умерла, девочка была слишком маленькой, чтобы понимать это, но ей рассказали, что ее мать не желала раскаиваться, не хотела быть женой Пастыря и ее заставили вступить в благословенный союз с ним только мягким, но настойчивым нажимом общины. Никто из членов общины не видел отца Козьего Навоза, который умер в неведении и заблуждении, оставшись рабом Великого Зверя.

Козий Навоз бежала — бежала, разбрызгивая ледяную кашу, и ей было жарко от бега, пока солнце не зашло за горизонт; потом, когда ночь укрыла планету, она бежала, чтобы не замерзнуть. В небе взошли луны, и она, спотыкаясь, неслась вперед в их холодном свете. Она бежала вперед, вниз, словно спускалась в другую Долину. Оглядываясь назад, она видела при свете лун пики гор, обступавшие ее со всех сторон: спину Зверя — его голову — клыки...

Она заставляла себя двигаться вперед. Чем ниже она спускалась, тем чаще среди ледяной каши ей попадались островки грязи; по склону горы вился ручей — такой же, как в Долине. Девочка приблизилась — и ощутила тепло; коснулась воды — и почувствовала, что она горяча так, словно недавно вскипела и лишь немного успела остыть.

Козий Навоз вошла в воду. Ручей был глубже, чем показалось на первый взгляд; сильное течение подхватило ее и потащило вперед, согревая тело... Потом ручей нырнул в туннель, увлекая девочку за собой.

Она слишком устала для того, чтобы сопротивляться, и только успела вспомнить — за миг до того, как ударилась головой о камень, — наставления Пастыря: именно таких мест и следовало избегать...

И мир померк перед ее глазами.

Глава 2

— Ну? — почти беззвучно спросила Банни Рурк, когда жители Килкула и их друзья из Компании покинули здание. Она подала каждому из них повод его коня. — Как все прошло?

Клодах пожала плечами:

— Как всегда. Они делали вид, что нас просто нет, что мы не можем сказать ничего умного. Они посылают к нам новых исследователей.

Яна вздохнула. Она знала, что будет нелегко; однако беспокоило ее другое. Они уже подъезжали к поселку, когда Яна заговорила:

— Я не понимаю, ведь Торкель был с нами. Он тоже чувствовал планету. Он знает правду. Если бы он отрекся на самом деле, он стал бы таким же, как Фрэнк Метаксос.

— Нет, это не то, что у отца. — Лицо Диего стало задумчивым. — Он все знает, но просто не хочет принять это. Вы ведь были с ним друзьями, не так ли, Яна?

— По крайней мере приятелями, — ответила Яна. — Или, может, это мне так казалось. Но он вел себя настолько безрассудно...

— Может быть, точнее будет сказать — неразумно, — проговорил Шон. — Может быть, у него и не было такой реакции, как у Фрэнка, однако мне кажется, что он уже не столь твердо стоит на ногах.., если вообще когда-либо твердо на них стоял. Может быть, его контакт с Сурсом, свершившийся против его воли, принес ему больше вреда, чем кажется на первый взгляд...

— По крайней мере, расследованием здесь будет заниматься та леди, — с некоторым облегчением проговорила Мойра Рурк.

— Да, но тот лысый парень мне не слишком-то нравится, — откликнулась Клодах.

— Мне тоже, — поддержала ее Яна. — Рискуя прослыть заговорщицей, какой представляет меня Торкель, предлагаю вам всем избегать прямых контактов с Лузоном, а свои объяснения приберегать исключительно для мадам Мармион. Известно, что он.., искажает.., все, что ему говорят.

На подъезде к деревне их встретил целый прайд кошек: полосатые, ржаво-оранжевые, мяукающие, мурлычущие, они кружили в опасной близости от копыт кудряшей.

— Настоящий комитет по встрече! — проговорила Яна, когда Мардук (или, по крайней мере, Яна думала, что это он) прыгнул в седло позади нее, потерся головой о ее спину и снова соскочил на землю. — Ты их звала, Клодах?

Та покачала головой:

— Нет, но перед тем как уехать, я беспокоилась о том, насколько остальные поселения преданы Сур-су. Пока что люди из Компании расспрашивали только нас, но, полагаю, вскоре дело дойдет и до остальных. Эти малыши разбежались, как только мы отправились в путь, а теперь собрались снова. — Она склонила голову, разглядывая кошек.