Читать книгу "«Грейхаунд», или Добрый пастырь - Сесил Скотт Форестер"

С другой стороны, есть контакт. Возможно – и даже вероятно, – подлодку удастся уничтожить. Уничтожение подлодки – значительный успех сам по себе, а последствия могут быть даже более важными. Если дать подлодке уйти, она всплывет и по радио сообщит своему командованию о судах в этой точке Атлантики – судах, которые могут быть только конвоем союзников, а значит – мишенью для немецких торпед. И это еще не худшее; подлодка может всплыть и, пользуясь тем, что на поверхности скорость у нее вдвое больше, чем у каравана, держать его под наблюдением, определить его скорость и основной курс, вызвать – если командование это еще не сделало – волчью стаю других подлодок для перехвата и массированной атаки. Уничтожив ее, можно все это предотвратить; даже если она просто не всплывет в ближайшие час-два, то конвой успеет оторваться, и найти его немцам будет куда труднее. При большой удаче они и вовсе не сумеют его найти.

– Все еще поддерживаю контакт, сэр, – проквакала рация.

Прошло двадцать четыре секунды, с тех пор как Краузе поднялся на мостик, пятнадцать – с тех пор как сложнейшая задача встала перед ним во всей своей полноте. Хорошо, что долгими часами на мостике, долгими одинокими часами у себя в каюте Краузе тщательно обдумывал сходные задачи. Сколько ни думай, невозможно предусмотреть любую обстановку; нынешние обстоятельства – пеленг контакта, количество топлива, положение конвоя, время суток – составляли одну из тысяч возможных комбинаций. А были и другие факторы, которые Краузе анализировал заранее: он – американский офицер во главе союзного каравана. По чисто формальной причине (бо́льшая выслуга) ему, не слышавшему ни одного вражеского выстрела, поручили командовать молодыми капитанами, у которых за плечами два с половиной года войны. Это добавляло множество значимых факторов, не имеющих численного выражения, в отличие от расхода топлива или даже вероятности уничтожить немецкую подлодку после обнаружения дальнего контакта. Что подумает о нем капитан «Джеймса», если не дать разрешения на атаку? Что подумают о нем моряки в конвое, если другие подлодки прорвут завесу, ослабленную по его приказу? Станет ли одно правительство, получив рапорта, жаловаться другому на его, Краузе, безрассудство? Или на его излишнюю осторожность? Будут ли офицеры одного флота презрительно качать головой, а офицеры другого – неискренне его выгораживать? Слухи в вооруженных силах разносятся быстро, и то, что говорят моряки, рано или поздно доходит до конгрессменов и членов парламента. Добросоюзнические отношения в какой-то мере зависят и от его решения, а от добросюзнических отношений зависят победа и свобода всего мира. Эти стороны задачи Краузе тоже обдумал загодя, но сейчас они не влияли на его решение, лишь увеличивали бремя ответственности на его плечах.

– Разрешаю, – произнес он.

– Есть, сэр, – ответила рация.

И тут же заквакала снова:

– Орел – Джорджу. Прошу разрешения помочь Гарри.

Орел – позывной польского эсминца «Виктор» на левом траверзе «Килинга», между ним и «Джеймсом», а голос принадлежал молодому британскому офицеру, переведенному на «Виктор» для радиотелефонной связи.

– Разрешаю, – сказал Краузе.

– Есть, сэр.

«Виктор» повернул практически сразу, как прозвучали эти слова; его нос рассек волну фонтаном брызг, и эсминец накренился на корму, все еще поворачивая, набирая скорость, чтобы присоединиться к «Джеймсу». «Виктор» и «Джеймс» – тандем, уже осуществивший в предыдущем походе одно «вероятное потопление». На «Джеймсе» стоит новый гидроакустический дальномер; у них с «Виктором» отработана система совместной охоты. Эти два корабля – боевые товарищи; Краузе с момента донесения о контакте знал, что, отпуская один, должен будет отпустить и второй, чтобы повысить шансы на успех.

С вызова из каюты прошло пятьдесят девять секунд; меньше чем за минуту Краузе принял трудное решение и отдал приказы, претворяющие решение в действие. Теперь требовалось наиболее эффективно расположить оставшиеся два корабля – «Килинг» и канадский «Додж» на его правой раковине, то есть попытаться двумя кораблями заслонить тридцать семь. Конвой занимал три квадратных мили моря, огромная цель для пущенной наугад торпеды, а выпустить ее результативно можно было из любой точки полукруга обхватом в сорок миль. Даже наилучшая попытка создать охранение из двух кораблей была бы жалким компромиссом, но и эту попытку еще только предстояло сделать…

Краузе снова заговорил в рацию:

– Джордж – Дикки.

– Сэр! – тут же проквакала рация. Очевидно, «Додж» ждал приказа.

– Займите позицию в трех милях впереди головного судна правой колонны конвоя.

Размеренный тон приказа еще больше подчеркивал немелодичность его голоса.

– Три мили впереди головного судна правой колонны, – отозвалась рация. – Есть, сэр.

Канадские интонации звучали привычней британских. Можно не опасаться недоразумений. Краузе глянул на репитер и повернулся к вахтенному офицеру.

– Курс ноль-ноль-пять, мистер Карлинг.

– Есть, сэр, – ответил Карлинг и обратился к рулевому: – Лево руля. Курс ноль-ноль-пять.

– Есть лево руля, – повторил рулевой. – Курс ноль-ноль-пять.

Это был Паркер, рулевой третьего класса, двадцатидвухлетний, женатый и бестолковый. Карлинг это знал и смотрел на репитер.

– Скорость восемнадцать узлов, мистер Карлинг, – сказал Краузе.

– Есть, сэр, – ответил Карлинг и отдал команду.

– Есть восемнадцать узлов, – отрепетовал вахтенный у машинного телеграфа.

«Килинг» повернул под действием руля; дрожь, ощущаемая ногами через палубу, участилась. Корабль шел к новой позиции.

– Машинное отделение отвечает: «Есть один-восемь узлов», – сообщил вахтенный у телеграфа.

Он был новенький на корабле, переведен к ним во время захода в Рейкьявик, и служил второй срок. Два года назад он в увольнительной попал в нехорошую историю: ведя машину, спровоцировал аварию и сбежал с места происшествия. Краузе не помнил его фамилию. Это надо будет исправить.

– На румбе ноль-ноль-пять, – объявил Паркер со всегдашней нагловатой бесшабашностью, которая раздражала Краузе и свидетельствовала о ненадежности Паркера. Никаких действий не требуется; просто сделать мысленную отметку.

– Восемнадцать по ГДЛ, сэр, – доложил Карлинг.

– Очень хорошо.

Это были показания гидравлического лага. Теперь предстояло отдать еще приказы.

– Мистер Карлинг, займите позицию в трех милях впереди головного судна левой колонны конвоя.

– Три мили впереди головного судна левой колонны конвоя. Есть, сэр.

«Килинг» уже шел к новой позиции наиболее экономичным курсом, и сейчас было самое время проверить конвой, вдоль которого они двигались. Но прежде Краузе мог позволить себе надеть китель, который до сих пор так и держал в руке. Он влез в рукава и, расправляя их, нечаянно ткнул телефониста в живот.