Читать книгу "Русалки-оборотни - Антонина Клименкова"

— Это как же? — подивился Иван Петрович.

— А вот так. Мальчишки поленья вверх подкидывали, а Артур Генрихович с приятелем поленья-то подстреливали. Вот скажите, что за охота? То бишь чего ради? И пороху впустую извели, и поленница на ветер — в буквальном смысле слова. Весь двор в щепках, а печи топить нечем!

— М-да, непорядок…

— Какой уж тут порядок! Вся усадьба вверх дном… Позавчера заявляют: что это, батюшка, у нас все лошади жирные такие? Надо бы их в форму привести. И что вы думаете, Иван Петрович? Скачки устроили! С препятствиями. Вывели всех коней, выбрали себе самых дородных, на остальных посадили дворовых мальчишек — и вперед! По саду, через забор — в огород по грядкам, опять через забор, через овраг, мимо домов через баньки, через пруд… И так пять кругов. Вот, извольте видеть, подкову потеряли.

— Немудрено, — согласился староста.

— И странно, что одну только. Нет, уж если за что возьмутся, — продолжал управляющий, — пиши пропало! Теперь у нас так заведено: бузить и грохотать всю ночь напролет, к рассвету угомониться, завтрак проспать, встать дай боже к обеду — обед нынче у нас подают, когда б уж ужинать пора, — а после опять всю ночь куролесить. Такая катавасия начинается, хоть под печку прячься.

— Сказывают, в столицах такой обычай.

— То в столицах. А у нас в поместье от такого обычая все как полоумные стали. Барыня с головной болью совсем слегла. Я, хоть и в отдельном флигеле квартирую, и то без сна маюсь. А этим двум все как с гуся вода!.. Вчера на чердаке ревизию наводили, — господин Антипов уж не мог остановиться. — Полдня всякий хлам из окон во двор выбрасывали. Веселились — точно на ярмарке. Ближе к вечеру нашли мольберт барыни, старый — она про него уж и забыла. И тюбики при нем. Так до ночи сидели тихо, разводили краски всякими маслами и скипидарами. Сами все перемазались, и в гостиной скатерти и салфетки стали — только брось и выкинь. Да не в том беда. Как стемнело, решили они стену флигеля, где я проживаю, расписать фреской под окружающий пейзаж. Понимаете ли, чтоб иллюзия возникла общей прозрачности строения. Вот как будто смотрите вы на дом — а лицезреете вид природы, что он взору собою загораживает. Взялись, стало быть, основательно: привели мужиков, притащили досок. Стучали без остановок — глаз не сомкнуть. Костер развели большущий, потому как ночь уж наступила, ни зги не видно. И от огня-то скипидар в ихних красках возьми да полыхни. По банкам-склянкам во все стороны — угол каретного сарая загорелся! Еле потушили… Ладно, дальше опять тихо художествовали, до самых петухов. За полночь у них краски кончились, и они почивать отправились. Только прежде подсчитали, сколько чего еще надобно, чтоб фреску дописать — и записочку составили. Бумажкой камешек обернули, да мне в окошко спальни закинули. Благо ставни по жаре открытыми оставил, не то б стекла побили. Я тогда только задремал, и камушек этот мне угодил ровнехонько по уху… Вот, Иван Петрович, стало быть, еду за красками, — закончил наконец Игорь Сидорович.

— Не поздно ль отправились? — усомнился староста. — Поспеете ли?

— Да что торопиться, — усмехнулся управляющий. — Раньше вечера и не вспомнят.

Облегчив душу беседой и оставив кобылу на попечении кузнеца, Игорь Сидорович отправился-таки в город, захватив с собой попутчиком и Ивана Петровича. Милое дело — скрасить дорогу приятным разговором, благо поговорить, как всегда, нашлось о чем. Посетовали на дождливый сенокос, на наступившую теперь так не ко времени засуху, поделились опасениями касательно будущего урожая. И снова перешли на тему молодого поколения. Иван Петрович всласть пожаловался на неугомонную внучку, у которой вечный сквозняк в голове, и не уродись она девчонкой, отдал бы кому-нибудь в учение, а так только и знает, что книжки читать да по лесу бегать с пустой корзинкой. Да ведь и книжки читает пустяковые! Все переводные с французского да английского романы, где никакой пользы и душеспасительности, одни глупости да легкомыслие.

— Уж я-то знаю, — сетовал староста. — Зряшное утомление глаз и трата времени. Я, когда книжки с ярмарки-то привожу, наперед лично обстоятельно всё пролистаю.

— Ничему хорошему эти иностранцы нашу молодежь не научат! — подытожил господин Антипов. И для пущего доказательства поведал еще о нескольких эпизодах из жизни хозяйского семейства — за неимением собственного.

Глава 2

Ой, пойду я во лесок,

Нарублю осинок.

Ой, достали упыри!

Будет поединок.

Господин Антипов был неточен, сказав, что молодой фон Бреннхольц с приятелем утихомирились за полночь. На самом деле случилось это уже под утро, когда заря нежной акварелью расцветила горизонт…

Правда, прежде баронет (так его называли домашние на светский манер) тайком наведался на кухню, где из буфета похитил початую бутылку вишневой наливки и половину жареного цыпленка.

А вот друг его, синьор Винченце, похоже, вовсе не собирался ложиться спать. Вместо этого он решил совершить прогулку, подышать свежим воздухом. Ну или сделал вид, что гуляет…

Он усмехнулся, но оглядываться не стал. Пристальный взгляд на себе он ощутил, едва покинув дом. Потому планы пришлось сразу изменить — раскрывать истинные цели своей «прогулки» он не собирался никому. Тем более внезапно отросшему «хвосту».

И с чего бы это вдруг им заинтересовались местные стражники? Кажется, ничего особенного он себе не позволял. Так, просто погостить приехал, приникнуть к благодатному лону матери-природы, набраться свежих сил…

Стражник неотступно следовал за ним через все поместье: покрутился, будто привязанный, по саду, вокруг пруда, где плещутся отличные окуньки — не забыть бы, кстати, завтра пригласить барона на рыбалку… Не отстал и на окраине села. А в перелеске возле озера так вообще чуть в затылок не дышал — боялся упустить, видно.

Ох, не любит он это делать, неохота. Больно заря красивая по небу разлилась, жалко настроение себе с утра портить… Да видно, придется.

У берега, покачиваясь на воде, были привязаны к колышку две рыбацкие лодки. Весла нашлись тут же, лежали сложенные на днищах. Винченце не хотелось еще и сапоги промочить, потому он подтащил поближе к сухой песчаной бровке ту, в которую за ночь натекло меньше сырости. Притворившись, будто собирается отвязать веревку, наклонился, вынул крепкое весло из-под лавки и, резко развернувшись, с размаху огрел не в меру любопытного стражника. Неожиданно, однако не слишком сильно, дабы оглушить, но не прикончить ненароком на месте.

Стражник, как и следовало ожидать, упал на влажную от росы траву, успев лишь удивленно охнуть. Проявившись, он оказался коренастым, широкоплечим мужиком. Пожалуй, в честном бою Винченце с таким бы не справился. Хотя, чего уж тут скромничать, встречались противники помощней— и ничего, жив пока. В отличие от них.

Оттащив бессознательного стражника в ближайшие кусты, Винченце тщательно обследовал его карманы, пояс и за пазухой. В карманах нашелся лишь полупустой кисет с махоркой — брезгливо сморщив нос, выкинул эту вонючую гадость подальше в колючки. За пазухой ничего не обнаружилось, кроме выжженного на волосатой груди клейма, удостоверяющего личность дозорного стража Северо-Восточного округа.