Читать книгу "Полосатая жизнь Эми Байлер - Келли Хармс"

Она пожимает плечами и довольно хмыкает.

– Что тут скажешь…

– Я совершенно не восхищаюсь вашим отцом, – говорю я детям. – Более того, если говорить совершенно честно, он сделал мне очень больно, когда ушел.

А если уж быть еще более честной, сегодня, когда я увидела его после всех этих лет, мое сердце снова чуть не остановилось.

– Понятное дело, – кивает Кори.

– И как бы мне ни хотелось его наказать, повинуясь первому импульсу, я должна помнить о том, чего мне больше всего хочется в этой жизни. А больше всего мне хочется, чтобы вы были счастливы. Хотя, – задумываюсь я, – это неправда. Больше всего на свете я хочу, чтобы вы закончили университет и не сели в тюрьму. Следом за этим идет ваше счастье. Я думаю, что время с отцом и попытка простить его прошлые ошибки может привести к умножению вашего счастья, а не к уменьшению.

Верю ли я в то, что говорю? Так ли уж сильно я верю в счастье? Настолько ли, чтобы однажды простить Джона? Переступить через то, что он сделал, принять его в свою жизнь, как будто ничего не произошло? Скорее всего, нет. Но разве я не хочу, чтобы мои дети верили в возможность счастья?

– И потом, вы же знаете, что папа оставил нас не без причины, хотя в то время нам так казалось. Он ушел от нас, потому что искренне верил, что без него нам будет лучше. Он ушел, потому что его настолько захватила тоска и он был так расстроен, что решил: он плохо на вас влияет и его уход это исправит. А однажды он надеялся вернуться и все исправить, – говоря это, я пытаюсь не морщиться. Сколько бы он ни уверял меня, что в случившемся нет ничего личного, как это возможно, что человек, которого ты любишь, должен уехать от тебя подальше в надежде снова обрести счастье? – И вы знаете, что он никогда вас не забывал. Помните его открытки? – напоминаю я им про привычку Джона посылать на дни рождения детей, на праздники, а в один год – и на День труда – открытки и чеки с огромными суммами. – Это показывает, что хоть его поступок и не назвать правильным, но он пытался что-то делать для нас.

Джо надел маску мыслителя. Лина, Кори и я смотрим на него. То, что он сейчас скажет, скорее всего, будет принято всеми. Такой вот он ребенок, Джо. Разумный. По самые уши. Я немного жертва, Кори немного паникер, а Джон всегда был немного эгоистом. Джо взял лучшие стороны от всех нас – щедрость, развитую интуицию, целеустремленность – и помимо этих качеств он еще очень, очень умен. Я его не понимаю, но люблю за это еще больше.

– Тетя Лина, – изрекает он, и я понимаю, что за этим последует философский вопрос, потому что перед тем, как стать учителем, Лина была монахиней, – как вы думаете, прощение – это навык, который можно обрести с практикой, как умение хорошо играть в шахматы, или талант, который дается при рождении, как способность чисто петь?

– Некоторые люди должны учиться прощать, и это никогда не станет их свойством. Они либо будут работать над этим и достигнут больших высот, но им всегда придется делать это сознательно, либо они не будут работать над этим, и тогда умрут, неся на спине мешок обид размером со слона. Я это знаю, потому что как раз, забываясь, рискую оказаться в числе этих людей. Некоторые люди, как, например, твоя мать, – кивает она на меня, – прощают настолько естественно, что даже не замечают, что это произошло. И их будут ранить в два раза чаще, потому что они так быстро прощают, но и замечать они будут ровно половину от этих ран благодаря своей способности отпускать.

Я кривлю рот. Не уверена, что согласна, но я благодарна Лине за то, что с ее слов я гораздо хладнокровнее, чем думают обо мне дети. Кори вздыхает:

– Меня все еще очень бесит, что Тринити купила помаду такого же цвета, что и у меня. Я хотела, чтобы это был мой фирменный цвет. – Я впиваюсь зубами в язык, чтобы не сказать что-нибудь плохое о Тринити, которая точно не моя любимица. – А то, что сделал папа, гораздо, гораздо хуже, чем это. Я хочу злиться на него еще хотя бы года два. Можно?

– Конечно, можно, – соглашаюсь я. – Думаю, ты многое упустишь, но ладно. А ты что скажешь, Джо?

– Я поступлю так, как решит Кори, – в своей взвешенной, продуманной манере отвечает он. – Если она не захочет проводить с ним ни одной недели, значит, мы не будем проводить с ним время. Ни одной недели.

Лина улыбается и откидывается на спинку стула. Она прекрасно понимает, что только что произошло, причем гораздо раньше меня. Кори театрально вздыхает:

– Ну отлично. Сволочь! – это она про Джо. – Неделя. Я согласна на одну неделю.

Джо улыбается краем губ, думая, что мы этого не замечаем. Лина и я обмениваемся понимающим взглядом, который, мы думаем, они не замечают.

– Неделя в начале лета, – решаю я. – Всего неделя. Похоже, для всех она будет прекрасной. А если нет – я буду недалеко, – обещаю я. – Приеду и соберу вас по кусочкам.

В этот момент я еще не знаю, что это не их, а меня совсем скоро надо будет собирать по кусочкам.

Глава 2

Дорогая мама,

я понимаю, что ты не увидишь этот так называемый дневник читателя до конца лета, но я все равно хочу направить тебе ряд официальных претензий:

1. Каникулы еще даже не начались. С какой стати я должна сейчас читать книги, заданные на лето?

2. Почему я вообще должна летом читать книги, если весь смысл каникул состоит в том, чтобы не читать?

3. Других детей, родители которых не работают в библиотеке, тоже заставляют делать то, что делают родители? Ну правда. Задай себе этот вопрос. Разве детей стоматологов обязывают летом устанавливать особый режим чистки зубов нитью три раза в день и так до осени? А детей военных – их что, обязывают ежедневно посещать тир?

Имей в виду: я готова не моргнув глазом поменяться с ними местами – чистить зубы и ходить в тир.

4. Комментарий по поводу выбранных тобой книг: в книге «Загадочное ночное убийство собаки» говорится о мальчике-аутисте из Англии, у которого есть крыса. И вот что лично мне отзывается в этой книге: НИЧЕГО, МАМА!

Я заглядываю в список книг и вижу, что мне предстоит читать о людях, которые жили сто лет назад или воевали с нацистами, или они живут в будущем или в воображаемом царстве из диснеевского фильма.

Мама, ты когда-нибудь слышала про Джона Грина или Стефани Майер? Неужели немного экшена в стиле «Голодных игр» [7] меня убьет? Или это мне просто в наказание за то, что я родилась в семье книгопочитателей и эйнштейнов?

Мне только кажется или это несправедливо? Это несправедливо, мама! Я надеюсь, что, когда ты умрешь, тебя заставят провести целое лето в бассейне с Тринити.

С любовью,