Читать книгу "От любви с ума не сходят - Ольга Арнольд"

- Я давно замечаю, что с тобой что-то неладно. Если ты больше не любишь Витю - что ж, ты вольна поступать как хочешь.

Я в своей жизни наделала много ошибок, но не буду тебя предостерегать - каждый учится только на своем собственном опыте. Что бы я ни сказала, ты все равно поступишь по-своему. В любом случае, знай, что мы с отцом всегда примем тебя с радостью.

Я это знала, но после вольной жизни в качестве хозяйки своего собственного дома мне не хотелось снова возвращаться к родителям, в их тесную, хотя и трехкомнатную квартирку на дальней окраине - они получили ее, когда расселяли старую коммуналку. Хотя, конечно, у нее были свои плюсы - от улицы Александры Коллонтай было недалеко добираться до клиники кафедры психотерапии, где я числилась ординатором и куда собиралась поступать в аспирантуру. Но мне не хотелось снова возвращаться на круги своя.

Все чаще задумываясь над жизнью своей и старшей сестры, я все больше и больше ощущала несправедливость судьбы, которая дала мне все, а ей - ничего. Как бы я вела себя, если бы родители меня не любили, если бы никто мною не восхищался, если бы природа не одарила меня изумительным здоровьем и приличной внешностью, не говоря уже о легком характере? Может быть, я пошла бы по ее стопам? Брр! При одной мысли об этом у меня мурашки пробегали по коже.

Интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы не это природное везение? Правда, моя удача не распространялась на все случаи жизни - например, я очень часто оказывалась последней в очереди, и за мной больше никто не становился, но я всегда считала, что пусть лучше везет в любви, чем в карты. И все же, смогла бы я сама выстроить свою жизнь, отказавшись от преимуществ, подаренных мне при рождении? Мне хотелось доказать себе и всем, что смогла бы.

И так уж случилось, что я получила шанс начать все заново, при этом не бросая вызов родным и всему окружению, как моя старшая сестра, а, напротив, с их благословения. Мне и тут повезло - как всегда.

И заодно я получила возможность побольше узнать о жизни и смерти Александры.

2

Пугалом в нашей семье служила бабушка Варя, которую мы боялись гораздо больше, чем все диссиденты, вместе взятые, диагноза вялотекущей шизофрении. Вернее, мне она приходилась не бабкой, а прабабкой. Неродной при этом - потому что она была младшей сестрой маминой бабушки, вышедшей замуж за дедушку после смерти его первой жены. Она должна была, по идее, взять на себя хлопоты о её осиротевших детях - наверное, прадедушка для того на ней и женился, - но вышло так, что все родные и близкие должны были заботиться о ней всю ее жизнь. Она это умела организовать просто блестяще. Когда моя сестра Александра решила уехать из отчего дома, то она была готова отправиться куда глаза глядят, хоть на БАМ, хоть на Таймыр. Не знаю, удалось бы родителям отговорить ее от этого отчаянного шага, если бы не семейные обстоятельства.

К этому времени умерла последняя из приемных дочерей бабушки Вари, незамужняя тетя Вера, посвятившая всю свою жизнь уходу за ней, и наша прабабушка, тогда бодрая Восьмидесятилетняя старушка, осталась одна в двухкомнатной квартире. Так как московские родственники готовы были на что угодно, только бы не брать на себя ответственность за нее, то на семейном совете было решено, что самым лучшим выходом для всех будет, если с ней будет жить наша Аля. После долгих уговоров Аля сдалась: наверное, в ней заговорило чувство долга. В конце концов, даже бабушку Варю можно было представить как несчастненькую - хотя, на самом деле, несчастными становились все, кто имел с ней дело больше часа.

Я была совсем еще малявкой, когда поехала с родителями в Москву на похороны тети Веры. Меня тогда поразили два обстоятельства: во-первых, то, как выла в голос бабушка Варя (в моей психиатрической практике случалось всякое, но никогда я не слышала ничего, что хоть отдаленно приближалось к этому вою), и во-вторых, один эпизод, произошедший на поминках.

Поминая тетю Веру, о прабабке немного подзабыли, и она решила напомнить о себе и для этого упала в обморок: закрыла глаза и картинно стала сползать с кресла. К ней тут же кинулись родственники, кто-то стал махать перед ее носом сложенной газетой, а тетя Лена попыталась засунуть ей в рот таблетку, но безуспешно: не открывая глаз, бабушка Варя ее выплюнула. Когда вслед за первой таблеткой она выплюнула и вторую, тетя Лена совсем озверела.

- Зачем ты это делаешь? - спросила она, сдерживаясь из последних сил.

- Ты же знаешь, что эти таблетки вредны для моей глаукомы, - отвечала старушка голосом умирающего лебедя.

Но тут вмешалась моя мама: она просто топнула ногой, и бабушка Варя вдруг мгновенно пришла в себя. Папа склонился к моему уху и менторским тоном сообщил мне:

- Классический случай истерической психопатии. Учись, дочка.

И вот с этой-то бабушкой Варей Аля поселилась в квартире на Соколе - в качестве няньки, компаньонки и еще бог знает кого. Работать она стала психотерапевтом в одной престижной клинике. Не знаю, как отцу удалось выхлопотать для нее московскую прописку - наверное, это было дико сложно, но им двигало сильнейшее чувство вины: на мой взгляд, газовики на Таймыре вряд ли были бы опаснее для Алиного душевного равновесия, чем наша прабабушка. Как ни странно, Аля смогла ужиться с ней вполне мирно. Мне она в наши редкие разговоры по душам как-то призналась, что это ей удается потому, что почти все свое время она проводит на работе, а занимаясь домашними делами, совершенно отключается от бабкиных причитаний, изредка кивая головой и произнося только «да-да» или «нет-нет».

После смерти Али выяснилось, что бабушка Варя вполне может жить самостоятельно - московские родичи, конечно, помогали ей, но ограничивались при этом редкими визитами.

Но время шло, и даже железное здоровье прабабушки, всю свою жизнь игравшей роль крайне деликатной и болезненной особы, дало трещину. Она не могла уже больше выходить на улицу, с трудом передвигалась по квартире… Тут тетя Лена, на которую легла основная тяжесть хлопот по уходу за ней, взвыла. К тому же выяснилось, что бабка Варя категорически отказывается и съезжаться с кем-либо из внучек, и просто временно переехать. Из вредности она заявила, что оставит свою приватизированную квартиру только ленинградским родственникам, «потому что они не такие бессердечные, как вы!»

Мы с мамой узнали об этом на юбилее тети Лены - ей стукнуло пятьдесят пять в конце апреля. Меня слегка удивило то, как меня вдруг полюбил мой кузен Вахтанг: он и его молоденькая жена Юля так и вились за мной хвостиком. Я попросила его не ходить вокруг да около, а сказать прямо, что ему от меня нужно. Оказалось, он выиграл конкурс на грант, и его ждала поездка в Стэнфорд, причем на два года - о таком можно только мечтать. Но Вахтанг - парень совестливый, и он не представлял себе, как он оставит маму один на один с бабкой Варей. Вот если бы я согласилась пожить с ней, как когда-то Александра… Не все ли равно, где учиться в аспирантуре, в Питере или в Москве?

Я прервала его:

- Вахтанг, ты ведь знаешь, что я замужем.