Читать книгу "Портрет второй жены - Анна Берсенева"

Весь первый Тошин год вспоминался Инге как непрерывный кошмар. Со стороны, наверное, все это выглядело очень мило. Во всяком случае, Эльвира Павловна, новоиспеченная бабушка, то и дело восклицала по телефону:

– Кто бы мог подумать, что из Ингушеньки получится такая сумасшедшая мамаша! Ведь она вся была в своих натюрмортах!

Но сама Инга чувствовала, что еще немного – и ее просто свезут в клинику неврозов. Ну не могла она, не могла жить в постоянном сознании того, что собственная жизнь больше ей не принадлежит! И вместе с тем, кто станет думать о Тоше, если она позволит себе расслабиться? Бабушка Эля приходила ровно два раза в неделю – как казалось Инге, главным образом для того, чтобы продемонстрировать новое платье и обсудить с дочерью сплетни в Союзе художников.

– Представляешь, Семенов получил-таки мастерскую на Патриарших! – говорила она, закуривая длинную черную сигарету с золотистым ободком. – Кунцев добивался из последних сил, его все уже поздравляли, и Введенцев был за него – и вдруг отдали Семенову, ну надо же!

Инга с тоской смотрела на ароматную сигарету в маминых пальцах. У нее просто скулы сводило от желания покурить, но нельзя: она кормит Тошеньку. Присев на край стула на кухне, она с тревогой вслушивалась в каждый шорох за дверью в детскую – вот-вот проснется, а овощное пюре не готово, и мясо не перекручено… Господи, неужели были времена, когда Инга могла себе позволить до утра засидеться в гостях, уехать на море хоть на все лето или завиться на пару дней в Питер – просто так, чтобы сменить обстановку! Сейчас, казалось бы, и возможностей больше: хоть на Канары лети, хоть в Италию, Гена заплатит – даже не заметит. Но с кем оставить ребенка – не с бабулей же Эльвирой.

«Я там с ума сойду, на Канарах, – думала Инга. – Да и Эле в голову не придет предложить».

Гена появлялся поздним вечером, и то не всегда, и Инга уже привыкла к тому, что муж стал в доме какой-то полумифической фигурой. По правде говоря, она давно разошлась бы с ним. В конце концов, он наверняка давал бы ей не меньше денег, чем теперь, а какой еще от него толк? Но едва она думала о том, сколько забот связано с разводом, как тут же решала: пусть все идет, как идет, бывает хуже.

Инга уже с трудом представляла себе, зачем она, эффектная девушка из интеллигентной семьи, художница, вышла замуж за бизнесмена Широбокова, с которым познакомилась в ресторане Дома кино. После того как родился Тоша и жизнь ее резко переменилась, те времена казались Инге почти нереальными, невообразимо далекими.

Кажется, Широбоков был молчаливым, сдержанным и этим выгодно отличался от богемной тусовки, к которой привыкла Инга. Ну и деньги, конечно. А почему бы и нет? Инге нравилось, что ее новый кавалер не читал меню в ресторане справа налево, что присылал за ней машину в мастерскую, если она засиживалась допоздна, что дарил зимой роскошные букеты…

Конечно, Ингино детство и ранняя юность прошли далеко не в нищете. Ее отец давно решил, что благосостояние свое и семьи дороже, чем следование каким-то расплывчатым художественным идеалам, а быть одним из руководителей Союза художников весьма выгодно и даже приятно, особенно если забыть о некоторых стремлениях беспечной молодости. Поэтому ни Инге, ни ее младшему брату Юрочке думать о деньгах не приходилось – как, впрочем, и маме Эле. Да их почти и не существовало, денег, – в том мире, где распределялись дачи и мастерские, выгодные заказы и поездки за границу, и путевки, и мебель, и машины… И все это могло принадлежать маститому художнику Владимиру Сергеевичу Ратникову или любому члену его семьи – только пожелай.

Когда вдруг оказалось – да еще так быстро и почти незаметно! – что жизнь утратила прежнюю стабильность, которая казалась вечной, что хозяевами ее стали совсем другие люди, чем прежде, – ни Владимир Сергеевич, ни его семья были к этому не готовы.

Это были ужасные годы: все менялось на глазах, рушились солидные репутации, терялись все ориентиры, а ведь с ними были связаны не какие-то отвлеченные идеи, а вполне конкретные повседневные поступки. Инга не любила вспоминать те годы. Правда, потом-то все более-менее утвердилось снова, и Владимир Сергеевич сумел преодолеть растерянность, снова занял подобающее положение в обществе, а уж Юра!..

Но те несколько лет… Тогда-то Инга и вышла замуж за Широбокова.

Все шло в общем-то неплохо, пока не родился Тоша. Инга рисовала «свои натюрморты», ездила на самые престижные презентации и вернисажи. Время от времени господин Широбоков вывозил жену в свой «свет», который не вызывал у Инги ничего, кроме брезгливости.

– Бог мой, Гена, ведь ты же интеллигентный человек! – восклицала она по дороге домой. – Как ты можешь общаться с этими торгашами! Этот твой – как его, ты говорил, Берецкий? – смотрел на меня так, как будто купить собирался, только что не ощупывал. Ужас!

– Что поделаешь, моя дорогая, – усмехался Гена. – Будь снисходительной. Конечно, эти люди не членкоры Академии, но они кое-что значат в жизни. А от Берецкого, между прочим, во многом зависит мое будущее. И твое, значит, тоже. Разве ты не хочешь, чтобы я поехал представителем нашей фирмы во Францию?

Во Францию Инга, конечно, хотела и поэтому не слишком спорила с мужем. В конце концов, не так уж часто ей приходилось ездить с ним к этим его берецким, можно было иногда и потерпеть. Зато ей не надо было считать копейки, как большинству ее подруг, не нашедших себе места в новой жизни. Даже ее отец поглядывал на Широбокова с опасливым уважением, словно не понимая, что заставляет зятя заниматься странным и непонятным интеллигентному человеку торговым делом…

Геннадий Широбоков что-то продавал – что именно, Инга не вникала. Кажется, лес, да, так он и говорил – лес, и в названии его фирмы упоминался лес, в какой-то дурацкой, вполне советской аббревиатуре.

«Что ж, лес так лес, какая разница?» – думала Инга, покупая самую дорогую английскую коляску для ребенка, который вот-вот должен был появиться на свет.

Она не была суеверной и поэтому рассудила: кто купит все необходимое, пока она будет в роддоме? Не Элечка ведь, она непременно наберет какой-нибудь ерунды, и, уж конечно, не Гена.

К тому времени как Инга собралась рожать, ее супруг стал бывать дома все реже. Сначала задержался допоздна, потом не пришел ночевать, потом уехал в командировку без предупреждения… Инга закатила было скандал, но Гена остался невозмутим.

– Тебе вредно волноваться, Инночка, – сказал он. – Не понимаю, что тебя беспокоит? Разве я тебя не обеспечиваю всем необходимым, и даже более того? Неужели ты думаешь, что все это было бы возможно, не отдавай я все силы работе? Ведь у нас с тобой нормальные, ровные отношения, моя прелесть, у тебя вполне самостоятельная и интересная, как ты говоришь, жизнь. Отчего скандал?

Несмотря на свою погруженность в искусство, о которой любила говорить Эльвира Павловна, Инге трудно было отказать в здравом смысле. В самом деле, отчего ей скандалить? Разве она влюблена в Широбокова, разве вечер не может провести без него? Слава Богу, в связи с беременностью ей больше не надо выбираться с ним на его приемы и улыбаться его, с позволения сказать, коллегам!