Читать книгу "Дело туфельки магазинной воровки - Эрл Стенли Гарднер"

Администратор еще раз поклонился и ушел. Вытянув шеи, посетители смотрели, как он идет через зал, потом головы сблизились, и послышался свистящий шепот.

Миссис Брил, казалось, позабыла, что вызвала всеобщий интерес. Отведав супа, она облизнула губы и сказала своей племяннице:

— Дорогая, ты только попробуй, сама убедишься, какая это прелесть. Я ж говорила, что они здесь чудно готовят.

Вирджиния Трент не проявила восторга по поводу пищи, но миссис Брил с наслаждением осваивала меню. Никто за столом не упоминал о случившемся. Одна сторона не проявляла готовности дать объяснения, а другая в лице Мейсона их и не требовала. Он целиком вошел в роль хлебосольного хозяина, а Делла Стрит, научившаяся за годы совместной работы потакать его настроениям, умело подыгрывала ему.

Постепенно некоторая напряженность, царившая за столиком, исчезла. Изумительная выдержка миссис Брил, безукоризненная учтивость Мейсона и сочувственное понимание Деллы Стрит помогли Вирджинии Трент расслабиться и позабыть про откровенный интерес, который проявляли к ним любопытные посетители за соседними столиками.

Мейсон неторопливо потягивал кофе, явно не желая заканчивать встречу. Наконец он подозвал официантку, объяснив своим гостьям, что деловая встреча в час тридцать вынуждает его откланяться.

Прощаясь, Вирджиния Трент снова смутилась, вспомнив необычные обстоятельства, предшествовавшие знакомству, тетушка же напротив не выказала ни малейшего смущения.

На улице, где среди туч уже проглядывало голубое небо, Мейсон, повернувшись к Делле Стрит, сказал:

— Вот это был ленч!

— Кто они, шеф?

— Понятия не имею, — признался Мейсон. — Потому-то я и получил большое удовольствие.

— Как вы думаете, она профессиональная воровка?

— Пожалуй, нет. Смущение девушки было так естественно.

— Тогда почему она это сделала? Я имею в виду тетю?

— Ума не приложу, Делла. Про нее не скажешь — преступный тип. Есть у нее что-то в прошлом, настраивающее на философский лад… Обозначим это как стремление к приключениям, риску. Отдельно взятую главу книги невозможно понять, если не знаешь, что случилось раньше, но тем не менее тебе интересно. Порой возьмешь журнал, публикующий роман с продолжением, заинтересуешься публикацией, читаешь о людях, чьи поступки кажутся бессмысленными, потому что не знаешь, что происходило, а герои тебе все равно интересны. Так и в случае с этой женщиной: нам неизвестно ее прошлое, мы не знаем, чего от нее ждать в будущем.

Недавно ты спрашивала, стал ли я циником, узнав людей поглубже, и я ответил — нет, — продолжал Мейсон. — Глубокое знание человеческой природы плохо тем, что убивает интерес к жизни. Чем больше познаешь людей, тем они кажутся тебе скучней и однообразней. Ничего нового под луной. Встреченные тобой люди кажутся скучной процессией посредственностей, суетливо и бесцельно идущей по жизненному пути.

Но жизнь то и дело вносит разнообразие в эту скуку, подбрасывая случаи, не поддающиеся классификации. Так что давай расценим эту встречу как любопытный эпизод в нашей жизни и поставим точку.

Глава 2

Перри Мейсон ошибался, полагая, что никогда не узнает, что последовало за этим эпизодом. Он закончил деловую встречу и принялся за изучение нового дела, связанного с использованием перехваченных телеграфных сообщений в качестве доказательства.

В это время дверь отворилась и Делла Стрит доложила:

— Пришла мисс Трент, она спрашивает, можете ли вы ее принять без предварительной договоренности.

— Вирджиния?

Делла кивнула.

— Она сообщила причину визита?

— Нет.

— Она одна?

— Да.

— Ладно, — сказал Мейсон, — веди ее сюда, здесь и разберемся.

Он очистил место за столом, сдвинув в сторону юридические справочники, закурил сигарету, и в это время Делла Стрит ввела в кабинет Вирджинию Трент. При первой встрече Мейсона больше занимала ее тетушка. Теперь же он внимательно вглядывался в племянницу. Она прошла к письменному столу и села в черное кожаное кресло слева. Перед ним сидела высокая, стройная девушка с твердым очертанием губ, едва тронутых помадой, большими серыми глазами и тонкими нервными руками, выдававшими натуру легкоранимую; одежда на ней была строгого покроя.

— Чем могу быть полезен? — спросил Мейсон, и по его тону можно было понять, что он уже не радушный хозяин застолья, а обремененный делами адвокат.

Вирджиния кивнула и пояснила:

— Я по поводу тети Сары.

— Слушаю вас.

— Вы видели, что произошло во время ленча. Тетя Сара меня не обманула, и я уверена, что она не обманула и вас. Она действительно украла вещи в магазине.

— Но почему она это сделала?

— Если бы я знала!

— Ей были нужны эти вещи?

— Отнюдь нет.

— У нее достаточно денег, чтобы купить то, что ей нужно?

— Разумеется.

Мейсон откинулся на спинку стула. В его глазах появился интерес.

— Продолжайте, — сказал он, — я слушаю. Вирджиния Трент поправила складки серой юбки.

Потом, подняв глаза, сказала:

— Мне придется начать с начала и рассказать вам всю историю. Моя тетушка, — продолжала она, — вдова. Ее муж умер много лет назад. Мой дядя Джордж Трент, брат тети Сары, — старый холостяк. Он ювелир — покупает и продает драгоценные камни, гранит их, полирует, меняет форму. У него контора и мастерская на верхнем этаже дома на Марш-стрит. У дяди постоянно работают два — четыре мастера по огранке и полировке… Скажите, мистер Мейсон, вы занимались психологией?

— Прикладной — да, — ответил адвокат, — а в теорию особенно не вдавался.

— Чтобы понять факты, надо объяснить их с точки зрения теории, — назидательно заявила Вирджиния.

Мейсон ухмыльнулся:

— А я-то полагал, чтобы понять теорию, нужно объяснить ее с точки зрения фактов… Но как бы то ни было, продолжайте. Что вы хотели сказать?

— О дяде Джордже. Его отец скончался, когда он был еще мальчишкой… Джорджу пришлось содержать семью. Он с этим прекрасно справился, но у него не было детства. Ему некогда было играть и…

— А какое это имеет отношение к вашей тете? — спросил Мейсон.

— Я как раз к этому и веду, — отвечала Вирджиния. — Я попыталась вам объяснить, что у дяди Джорджа были с детства подавлены импульсы, он подсознательно восстает против среды и потому…

— И потому — что? — спросил Мейсон, заметив, что она колеблется.

— И потому напивается.