Читать книгу "Большое сердце маленькой женщины - Татьяна Булатова"

– Откуда вы знаете? – ахнула Лиана.

– Вижу… – очень спокойно ответила Алла Викторовна и предложила сопроводить Ваганчика в ближайший травмопункт.

«Не надо», – хотела было отказаться Лиана, вспомнив про свою обиду, а потом раздумала (пришла же все-таки!) и согласилась, спокойно отпустив ребенка с человеком, которому, по определению мужа, и кактус нельзя доверить. Примерно то же самое выговорил Алле Викторовне и травматолог, не постеснявшийся поделиться в ее присутствии с медсестрой на предмет того, какие мамаши бывают дуры, раз не объясняют детям «э-ле-мен-тар-но-го».

– А вы пробовали? – не удержалась Реплянко, собираясь осадить зарвавшегося доктора, но тут же смолкла: врач посмотрел на нее предельно выразительно и многозначительно изрек:

– Я, уважаемая мамаша, видел. Я видел, что бывает, когда не объясняют элементарного, приводят не вовремя. Знаете ли, не очень приятное зрелище, когда на них смотришь: свет увидят – скулят, одежду на себе рвут, на людей бросаются…

– Достаточно, – оборвала его Алла Викторовна и показала глазами на притихшего Ваганчика. – Достаточно! Врачебной этики по отношению к пациентам, коллега, еще никто не отменял.

Глаза медсестры округлились. Здесь, в травмопункте, так обычно никто не говорил. Изъяснялись все больше злобно, с проклятиями, угрозами, часто с матом, что и понятно – кого здесь только не бывало. Соответственно и доктора легко переходили на язык собеседника, сообразуясь с тем амплуа, в котором пребывал больной: по-другому порой просто не удавалось договориться, а ведь надо было и осмотр произвести, и при этом самому уцелеть. Поэтому-то профессиональная деформация у травматологов наступала быстро, грубели они молниеносно и порой внешне отличались от своих пациентов только наличием белого халата.

– Медработник? – невозмутимо уточнил выписывавший назначение врач, никак не отреагировав на замечание, сделанное в присутствии пациента и медсестры.

– Инфекционист, – на ходу придумала Реплянко.

– Так надо предупреждать, – проворчал он, шаря в ящике стола в поисках личной печати.

– А что, медработники – люди другого сорта? – Алла Викторовна продолжала играть в игру «Нас таких только двое…»

– Ну почему же? Такого же. Обыкновенного. – Доктор мельком взглянул на Реплянко. – Хотя нет, гонора побольше: «коллега», «этика», – очень похоже изобразил он Аллу Викторовну. – Все знают, как нужно… А элементарного собственным детям объяснить не могут. Э-ле-мен-тар-но-го… А ты, пацан, смотри: чтоб ни одного пропуска, чтоб как по часам… Понял?

– Понял, – ответила за Ваганчика Реплянко и решила полемику с врачом не продолжать, определив его случай как безнадежный: с чего начал, тем и закончил: «э-ле-мен-тар-но-го». Без него не разобрались бы! А то она не знает: и больных таких видела, и сама могла оказаться на их месте…

«Твоя задача – не мать учить, а дитя лечить», – раздраженно подумала она, но через минуту уже остыла и перед уходом даже заглянула к строгому доктору в кабинет, чтобы все-таки сказать тому спасибо.

Из травмопункта Алла Викторовна удалилась с Ваганчиком под руку: парень был бледен, задумчив, дышал как-то невпопад шагам, время от времени вздыхая так, словно ему не хватало воздуха. Видимо, рассказы травматолога произвели на него неизгладимое впечатление.

– Не бойся. – Алла Викторовна хорошо понимала, что происходит в душе ее спутника. – Меня бешеная кошка кусала сто раз!

– Сто раз?! – не поверил Ваганчик.

– Точно тебе говорю. И видишь – жива.

– А вдруг моя была не бешеная? Врач же сказал: несите кошку, скажу точно.

– Тогда неси свою кошку, – предложила Алла Викторовна.

В ответ Ваганчик тяжело вздохнул.

По возвращении из травмопункта их ждал накрытый стол, а заодно и временно проникшийся благодарностью к странноватой Реплянко Вачик, по-прежнему уверенный в том, что все ее действия – чистейшей воды шарлатанство. Однако при этом нельзя было не признать, что у вышеупомянутой шарлатанки нетипично отзывчивая натура: отнюдь не всякий человек, да еще и с чужим ребенком, по собственной инициативе потащится холодным декабрьским вечером в травмопункт.

Завидев Вачика, Реплянко обрадовалась ему, как родному:

– Здрасте-здрасте. – Она поприветствовала его так, словно тот был всего лишь гостем в ее квартире.

Это Вачику, разумеется, не понравилось, но он, скованный обещанием вести себя прилично и ни в коем случае не задавать никаких провокационных вопросов, изо всех сил старался играть роль радушного хозяина:

– Присаживайтесь, пожалуйста!

– И вы присаживайтесь, – встречно пригласила его Алла Викторовна и уверенно уселась, да еще и на хозяйское место во главе стола.

– Здесь Вачик сидит, – прошептала ей на ухо Лиана, предположив, что после таких слов Реплянко немедленно пересядет. Но не тут-то было: гостья с места не тронулась.

– Лианочка, – обезоруживающе улыбаясь, пропела она, – ну какая ему разница? Пусть рядом сядет… Кстати, а супа у тебя нет?

– Супа у нас нет, – ответил за жену Вачик и, присев к Реплянко, с присущей для армянина важностью поинтересовался: – Скажите, дорогая, а вот это все (он обвел взглядом супругу, детей) не напоминает вам надувательство?

– Вачик! – ахнула Лиана.

– Не мешай, Лианочка. – Алла Викторовна, похоже, была готова к таким вопросам. – Это не надувательство.

– Не могу с вами согласиться.

– Так и не соглашайтесь! Я-то тут при чем?

– Как при чем? Вы приходите в мой дом и обещаете жене, что она исцелится. Вы снова приходите в мой дом и говорите, что моего сына исцарапала бешеная кошка. Почему я должен вам верить?

– Вы можете мне не верить, – согласилась Реплянко и внимательно посмотрела на собеседника. – А верно говорят, что армяне – христиане? («Зубы заговаривает», – решил Вачик). Или нет?

– Или да.

– Если бы вы мне не сказали, я бы не поверила, – открыто улыбнулась Вачику Алла Викторовна и, наклонившись к нему, прошептала: – Вы ведь обрезаны. И у вас искривление полового члена где-то градусов на пятнадцать. Жизни это не мешает, но нервишки щекочет и по мужской самооценке бьет. Так вот, хочу вас успокоить: многие мужчины о том даже не подозревают. Их зрение, видимо, устроено таким образом, что все отклоняющееся от нормы исправляет в сознании абсолютно автоматически (Вачик залился краской). Одним словом, не переживайте. На качестве сексуальной жизни это абсолютно не сказывается. Разве я не права?

Ответить что-то вразумительное муж Лианы не смог.

– Тогда еще один момент, – открыла было рот Алла Викторовна, собираясь поведать Вачику о низкой активности его сперматозоидов, но не успела: он поспешно приступил к еде, не дожидаясь, пока за стол усядутся жена и дети.

– Что вы ему сказали? – полюбопытствовала Лиана, как только супруг вышел из-за стола.