Читать книгу "Шестое вымирание - Элизабет Колберт"

В основном кораллы чрезвычайно целомудренны и воспроизводятся бесполым способом – почкованием. Так что ежегодное половое размножение – это редкая возможность перетасовать генетический материал. Большинство участников этого действа – гермафродиты, то есть один и тот же полип производит и яйцеклетки, и сперматозоиды, собранные вместе в небольшие удобные связки. Никто точно не знает, каким образом коралловые полипы синхронизируют выброс в воду половых клеток, но считается, что они реагируют на освещенность и температуру.

В эту знаменательную ночь – массовое половое размножение всегда происходит после заката – коралловые полипы начинают готовиться к выбросу гамет, что можно сравнить с подготовкой к родам. Связки яйцеклеток и спермиев начинают выпячиваться из полипов, и вся колония покрывается словно бы мурашками. Австралийские исследователи на острове Херон сконструировали своеобразный инкубатор, позволяющий изучать это явление. Они собрали колонии некоторых самых распространенных на рифе видов, включая Acropora millepora (один из ученых сказал мне, что этот вид – “подопытная крыса” в мире кораллов), и стали выращивать их в специальных резервуарах. Acropora millepora образует колонию, напоминающую скопление крошечных рождественских елок. Никому не позволялось приближаться к резервуарам с фонариками, поскольку их свет мог нарушить работу внутренних часов коралловых полипов. Вместо этого все ходили со специальными красными налобными фонарями. Одолжив такой фонарь, я смогла увидеть связки яйцеклеток и спермиев – розовые, похожие на стеклянные бусины, – сдавленные прозрачными тканями полипов.

Руководитель команды, исследовательница Селина Уорд из Квинслендского университета, суетилась вокруг резервуаров с коралловыми полипами, словно акушерка, готовящаяся принимать роды. Она сказала мне, что в каждой связке содержится примерно от двадцати до сорока яйцеклеток и тысячи сперматозоидов. Вскоре после выброса в воду связки разваливаются, высвобождая отдельные гаметы. Если гаметам удается найти партнеров, образуются крошечные розовые личинки. Сразу же после того, как связки гамет окажутся выпущенными в воду, Уорд планировала собрать их и подвергнуть закислению разной степени. Она исследовала влияние закисления на половое размножение коралловых полипов последние несколько лет, и ее результаты показали, что пониженный уровень насыщения морской воды отрицательно сказывается на процессе оплодотворения. Уровень насыщения также влияет на развитие личинок и их оседание, когда они опускаются в воде, прикрепляются к чему-нибудь твердому и начинают создавать новые колонии коралловых полипов.

Acropora millepora в процессе массового полового размножения коралловых полипов

“В целом все наши результаты пока неутешительны, – сказала мне Уорд. – Если мы продолжим в том же духе, немедленно и существенно не уменьшив объемы выбросов углекислого газа, то, думаю, в будущем столкнемся с ситуацией, когда останутся разве что разрозненные клочки коралловых полипов”.

Позднее той же ночью некоторые другие исследователи на острове Херон (включая аспирантов, пытавшихся спаять конструкции мезокосма, не сделанного в срок) узнали, что коралловые полипы Уорд готовятся к половому размножению, и организовали ночное плавание с масками. Это было гораздо тщательнее продуманное мероприятие, чем погружения на Уан-Три. Для него требовались гидрокостюмы и подводные фонари. Снаряжения для одновременного погружения всех желающих не хватило, поэтому мы разделились на две группы. Я оказалась в первой и вначале была разочарована, поскольку казалось, что в воде ничего не происходит. Однако через некоторое время я заметила несколько коралловых полипов, выпускавших связки гамет. И почти сразу то же стали проделывать бессчетное количество других полипов. Разворачивающаяся перед моими глазами картина напоминала снежную бурю в Альпах, только наоборот. Вода наполнилась потоками розовых бусинок, всплывающих к поверхности, словно снегом, падающим вверх. Вдруг появились какие-то радужные черви и стали поедать гаметы, переливаясь феерическими цветами, а на поверхности начала образовываться розовато-лиловая пленка. Когда мое время закончилось, я с сожалением выбралась из воды и передала свой фонарь следующей группе.

Глава 8

Лес и деревья
Alzatea verticillata

“Деревья великолепны, – рассуждал Майлс Силман, – очень красивы. Правда, они требуют чуть больше понимания. Вы входите в лес и сначала просто отмечаете: «Какое огромное дерево!» или «Какое высокое дерево!», но, когда задумываетесь об истории их жизни, обо всем, что привело дерево именно в данное место, это действительно потрясает. Примерно как с вином: стоит вам начать в нем разбираться – и оно становится интереснее”. Мы стояли на вершине горы высотой 3600 метров в Андах восточной части Перу, где вообще-то не было никаких деревьев – лишь кустарник и, что довольно неожиданно, около дюжины коров, подозрительно на нас косившихся. Солнце садилось, а вместе с ним опускалась и температура, однако вид с горы в вечернем оранжевом зареве был необыкновенным. К востоку тянулась лента реки Альто-Мадре-де-Дьос, впадающей в реку Бени, которая, в свою очередь, впадает в реку Мадейру, а та, наконец, – в Амазонку. Перед нами простирался национальный парк “Манý”, одна из “горячих точек” мира по биоразнообразию.

“Здесь можно увидеть представителей одного из каждых девяти видов птиц, существующих на планете, – сказал мне Силман. – Только на наших участках растет более тысячи видов деревьев”.

Силман, я и несколько его перуанских студентов и аспирантов пару минут назад завершили подъем на вершину горы, отправившись в путь еще утром из города Куско. По прямой расстояние до пункта назначения составляет всего-то километров восемьдесят, однако поездка по серпантину грунтовых дорог заняла у нас целый день. Дороги вились мимо деревень с глинобитными хижинами, полей, расположенных под невероятными углами, и женщин в ярких юбках и коричневых фетровых шляпах, несущих детей в тряпичной перевязи за спиной. В самом крупном из городков мы остановились, чтобы перекусить и купить припасы для четырехдневного похода: хлеб, сыр и большой пакет листьев коки, которые обошлись Силману в пересчете на американские деньги примерно в два доллара.

Стоя на вершине горы, Силман сообщил, что тропой, которой мы будем спускаться завтра утром, часто ходят наверх торговцы кокой. Сocaleros носят листья из долин, где их выращивают, в высокогорные деревни в Андах (вроде тех, мимо которых мы проезжали), и тропа используется в этих целях еще со времен конкистадоров.

Силман преподает в Университете Уэйк-Форест и называет себя экологом леса, хотя откликается и на “эколога тропиков”, “эколога сообществ” и “специалиста по биологии охраны природы”. Свой профессиональный путь он начал с размышлений о том, каким образом возникают лесные сообщества и характерно ли для них сохранять стабильность во времени. Это привело Силмана к изучению того, как тропический климат менялся в прошлом, а затем, что вполне естественно, – как он может измениться в будущем. Полученные знания вдохновили его на то, чтобы выделить несколько лесных участков и начать следить, что на них происходит. Эти участки мы и планируем посетить. Их семнадцать, и все они находятся на разной высоте, а значит, на каждом своя среднегодовая температура. В невероятно разнообразном мире “Ману” это означает, что участки представляют собой как бы срезы кардинально отличающихся друг от друга лесных сообществ.