Читать книгу "Кто остался под холмом - Елена Михалкова"

– А что, у вас опасное производство?

– С чего ты взял?

– У Оксаны Ивановны шрам на лице…

Они переглянулись и одновременно хмыкнули.

– Это у нее от дочки на память, – объяснила первая. – Ту из школы уволили, она пришла домой злая, как собака. Слово за слово, поругались они, и Оксана грохнула об пол тарелку. А Ирка схватила осколок, полоснула Оксану по щеке, перепугалась и давай паковать вещички, пока мать заявление не написала.

Вернувшись домой, Макар связался с одним из старых московских знакомых и попросил найти ему все, что можно, о Гурьяновой.

На следующий день пришли три письма с вложениями.

Кира Михайловна вовсе не была старой девой, как утверждала Литвинова: она вышла замуж в двадцать один год и овдовела пятнадцать лет спустя; ее муж разбился на вертолете в одной из рабочих поездок вместе с тремя другими пассажирами и экипажем. Детей в браке не было.

– Замуж после вдовства не выходят по двум причинам, – пробормотал Макар, – если брак был очень счастливым или если он был очень несчастным. Я бы поставил на первое.

Гурьянова еще два года проработала в школе, но уволилась после громкого скандала. Помощник Илюшина прислал несколько статей. Приведенные журналистами факты во многом противоречили друг другу, и четкой картины не вырисовывалось, но ясно было одно: в классе Гурьяновой по программе инклюзии оказался ребенок с особенностями развития, и она с ним не справилась – он нанес себе повреждения во время урока. Две статьи намекали на вину учителя, допустившего, а то и спровоцировавшего срыв мальчика; в третьей журналист задавал риторические вопросы о качестве российского образования.

Макар нашел очень короткую запись интервью с матерью школьника. «Я не хочу никого обвинять, – повторяла тихая испуганная женщина, отворачиваясь от камеры, – никто не виноват. У меня нет претензий к школе». После этого ведущая сообщила зрителям, что в настоящее время ребенок находится в больнице и врачи отказываются давать комментарии о состоянии его здоровья.

Странная история, подумал Илюшин. Если была доказана вина Гурьяновой, как она смогла вновь устроиться в школу и вырасти до целого директора? Возможно, в трудовой книжке осталась запись «уволилась по собственному желанию» и никто не стал интересоваться ее биографией. Если дело обстояло именно так, Литвинова права: в руках Буслаева оказался сильный козырь против Гурьяновой.

А отчего скончался Алексей Викентьевич?

Выяснив это, Илюшин чертыхнулся. Приехал, называется, в тихий городок разыскивать сбежавшего юнца.

Глава 9

2005 год

1

Двадцать восьмое июня.

Двадцать девятое июня.

Тридцатое.

С некоторого времени Киру сопровождал призрачный силуэт, оставаясь на границе видимости. Он подслушивал их разговоры, читал ее почту, наблюдал, как они встречаются с Шишигиной.

– Это не более чем игра воображения, – сказала старуха, когда Кира поделилась с ней. – Если постоянно думать о белой обезьяне, рано или поздно у вас начнут пропадать бананы. Что вы решили с ночевками?

– Олеся будет оставаться у меня. Это вполне естественно, к тому же ко мне труднее забраться, чем к вам, если ему придет это в голову. И ребенку спокойнее.

Начиная с мая, они с Ильей порознь бродили по городу. С виду бесцельно, однако в действительности Кира составляла свою собственную карту Беловодья. Щели в заборах, дома без хозяев, тихие переулки: разветвленная сеть потайных ходов, из которых мог появиться крысиный король и скрыться с добычей. Но, кроме этого, на карте один за другим возникали места, которые сторож обозвал скрадками. «Это вроде засады на зверя или птицу, – пояснил он. – Если на дереве, то лабаз. А на земле вот скрадок».

Отсутствие в городе ресторанов искупалось тем, что при каждом магазине работали кафетерии, где за столиком можно было выпить какао и съесть ватрушку. Кира тщательно отметила их все. Скамейки, детские площадки… Помощь Щербы оказалась неоценимой: он легко определял места, где занимающийся своим делом человек не привлекал внимания и в то же время мог обозревать окрестности. Коридор библиотеки, из окон которого просматривалась вся улица. Крошечный садик, разбитый при церкви. Рыночная площадь, где можно было бесконечно бродить мимо лотков, книжная лавка, подвальчик сапожника, возле которого для клиентов, согласных подождать, стояли два стульчика. В отдаленных районах города подобных укрытий было куда меньше, а в некоторых не оказалось вовсе. Подумав, решили запретить Олесе уходить туда.

В конце июня маленький летний лагерь при школе прекратил свою работу. Все дети разъехались, кроме троих, и оставшихся без присмотра разобрали учителя.

Олесю Максютову приютила Гурьянова.

Четыре лета подряд, думала она. Не июнь, не август – всегда июль. Почему?

Мать Олеси, полоумную бабу, временами забывавшую, что у нее есть дочь, услали к дальней родне. Если все пойдет так, как задумано, в конце лета к девочке приедет бабушка и навсегда увезет из Беловодья.

«Если».

Охота началась. Они привязали к дереву барашка с золотым руном и оставили посреди чащи.

…В последний вечер июня они собрались вместе.

– И все-таки: появились хоть какие-то мысли, кто это может быть? – спросила Шишигина.

Илья молча взглянул на Киру.

Смешно, подумала она, три заговорщика: старуха, женщина и калека. Единственным местом, где они могли собираться, не вызывая подозрений, была школа. Учительница, директор, сторож – что может быть естественнее. Щерба находился при старом особняке неотлучно, Гурьянова и Вера Павловна приходили туда каждый день, несмотря на каникулы.

У преподавателей в школе всегда найдутся дела.

– Кто угодно! Женщина, старик… Есть только одно условие, которому он соответствует: это человек, который не вызывает подозрений.

– …ни у девушки, ни у ребенка, – дополнила Шишигина. – Однако круг не слишком-то сузился. Кто вообще в этом городе вызывает подозрения?

Кира покосилась на сторожа. Поняв, о чем она думает, тот криво усмехнулся.

– М-да. Вот из вас, Илья, получился бы образцовый маньяк, – согласилась Шишигина. – Вы облегчите нам задачу, если признаетесь, что убили всех этих несчастных.

Щерба впервые за вечер разомкнул губы.

– Хватит с меня убийств, Вера Павловна.

– Возвращаемся к тому, с чего начали, – торопливо сказала Кира. – Мы не знаем, кого ждем. Но он должен заговорить с Олесей. Утаскивать всех жертв силой… нет, не получилось бы… Кто-нибудь услышал бы крики. Все они шли с ним добровольно.

– Менты? – предположил сторож.

– Мы с Верой Павловной уже думали об этом. Да. Милиционер подходит.