Читать книгу "Узаконенная жестокость. Правда о средневековой войне - Шон Макглинн"

Все эти соображения были достаточно вескими для Ричарда, чтобы даже отказаться от огромного выкупа, стоимость которого уменьшалась день за днем за счет содержания и кормежки узников, а также вследствие того, что важный стратегический момент был упущен. Оставался еще вариант освободить пленников за половину оговоренного выкупа — сумма все равно оказалась бы весьма значительной. Но, как отмечает Джиллинджем, это значило бы потерять лицо, ведь тогда считалось бы, что Саладин перехитрил его. Ричард все тщательно взвесил: его решение принималось отнюдь не поспешно, не из мести или в горячке, как утверждают многие историки, пытающиеся его осудить. На самом деле Ричард созвал совет, чтобы обсудить, как поступить дальше. Как пишет его современник Амбруаз, дело было «рассмотрено на совете, на котором собрались великие мужи и решили, что большую часть сарацин надо умертвить, а оставшихся, тех, кто выше родством, оставить в заложниках, чтобы потом обменять на своих». Они «решили не терять больше времени и немедленно обезглавить узников». Хладнокровно оценив текущую критическую ситуацию и не сумев добиться политических и финансовых выгод (через обмен пленными и получение выкупа), Ричард принял окончательное решение, руководствуясь военными приоритетами — необходимостью двигаться вперед, — и заодно воспользовался случаем, чтобы в воинственной манере сделать устрашающий вызов мусульманам.

Казнь была устроена «в достаточной близости от сарацин, чтобы они смогли хорошо все увидеть». Эта демонстрация террора предназначалась для устрашения противника, с тем чтобы подорвать его дух и способность сопротивляться королю-крестоносцу. И она возымела определенный успех. Латинские и арабские хронисты подтверждают, как Саладин, боясь повторения мрачных событий под Акрой, приказал оставить и разрушить город Аскалон, следующий на пути крестоносного воинства. Он знал, что любому гарнизону трудно будет там удержаться, памятуя о том, что случилось с их товарищами, оборонявшими Акру. Крепость за крепостью сдавались Ричарду без боя: если Саладин не спас Акру, то едва ли он был способен спасти другие, менее укрепленные города. Жак де Итри, Епископ Акры с 1216 по 1228 гг., спокойно признал очевидный практический аспект такой резни: «Король Англии, убив тысячи [сарацин], нанес большой урон и вред неприятелю».

Но не следует отметать и чисто человеческий инстинкт мести, особенно проявляющийся во время войн. Желание о возмездии может представлять собой неразумные, абсурдные эмоции, но такие события, как битва при Хаттине и осада Акры, использовались для маскировки этих эмоций под «покровом» логики. Конечно, очень часто акты возмездия совершались открыто, чтобы их таковыми и считали; ведь неспособность по-настоящему отомстить рассматривалась бы как проявление слабости. Когда Ричард написал аббату Клэрво о своей победе, тон его письма был совершенно спокойным и деловым. О пленниках и условиях перемирия с Саладином он написал так: «Но сроки истекли, и поскольку соглашение, к которому мы с ним пришли, утратило силу, мы, как полагается, сарацин, которых держали в темнице — всего около 2600, — предали смерти». Всякий анализ стратегии и более глубокомысленные объяснения были оставлены для летописцев. И у арабских, и у латинских хронистов неизменно присутствует аспект мести. Автор «Путей пилигримов и деяний короля Ричарда» пишет, что крестоносцы испытывали большое желание привести смертный приговор в исполнение: «Воины сразу бросились и выполнили его [Ричарда] приказ незамедлительно. Сделали они это с легким сердцем и с Божьего одобрения, чтобы отомстить за христиан, убитых турками из луков и арбалетов».

Бахаеддин ибн Шеддад также признает такую возможность: «Говорил, что они убили их в отместку за своих погибших». (Здесь, возможно, автор ссылается на убитых во время осады шестерых знатных крестоносцев.) Осада длилась почти два года и принесла крестоносцам большие потери. Здесь сложили головы многие выдающиеся фигуры западного христианского мира, и вполне вероятно, что не только простые воины и рыцари желали, чтобы мусульмане дорого заплатили им за погибших. Не стоит также забывать и о том, что в сердцах многих крестоносцев зияла рана от горького поражения при Хаттине. Видимо, крестоносцы хотели отомстить за то побоище, и особенно громкий призыв исходил от тамплиеров: во время осады Ричард особенно взаимодействовал именно с ними. Кроме того, в стычке с мусульманами под Акрой они потеряли еще одного своего великого магистра.

При сравнении битва при Хаттине и осада Акры, а главное, сопутствующие им события, показывают, насколько просто было поддержать и сохранить череду возмездий противников по отношению друг к другу. И в самом деле, спустя некоторое время после падения Акры Саладин регулярно отдавал распоряжения о казни пленников. Иногда их даже разрубали на части, чтобы удовлетворить чувство мести своих воинов. Каждая такая резня не наносила особого вреда рыцарским репутациям ни Ричарда, ни Саладина, что хорошо прослеживается в откровениях их современников-летописцев. Многое просто не замечалось на фоне достигнутых военных успехов: после Хаттина Саладин взял Иерусалим; после Акры Ричард вернул под контроль христиан многие важные территории, что в значительной мере позволило латинским королевствам в Святой Земле продержаться еще почти столетие. Но и при поражениях эти вожди редко получали от современников сколько-нибудь резкое осуждение. Все понимали, что идет война, и на многое закрывали глаза. А что касается личной дружбы между Ричардом Львиное Сердце и Саладином, то после падения Акры она даже окрепла…

Азенкур, 1415

Битва при Азенкуре в какой-то мере соперничает с битвой при Гастингсе и считается в англоязычном мире одним из наиболее знаменитых сражений. Несмотря на то, что кроме чисто военной составляющей эта битва оказала минимальное историческое воздействие, в анналах английской истории ей отведено одно из самых видных мест. Несомненно, что столь высокая рейтинговая позиция объясняется выдающейся победой: безнадежно уступающий врагу по численности отряд отважных англичан под командованием храброго короля нанес сокрушительное поражение армии отборного французского рыцарского войска, совершив выдающийся подвиг, проявив доблесть и доказав полное и несомненное превосходство английского джентри. Неудивительно, что образ Генриха V из одноименного произведения Шекспира был положен в основу художественного фильма (1944 г.), который публика восприняла с нескрываемым энтузиазмом на фоне тяжелых боев в Европе во время Второй мировой войны.

Реальность, как водится, была несколько иной. Англичане не настолько уступали французам в численности, как считалось буквально до недавних пор. Рыцарский облик Генриха V все же остался целым и невредимым, несмотря на жуткую резню части пленников, захваченных в день сражения. Этот эпизод, неразрывно связанный с самой битвой, привлекает к себе самое пристальное внимание. Несомненно, всеобщая известность такой выдающейся победы означает, что этот куда менее славный завершающий эпизод не может быть так уж легко упущен из виду. Среди историков (особенно англоязычных) бытует мнение о том, что устроенная резня хотя и заслуживает сожаления, но вполне объяснима и понятна с учетом событий той эпохи. Однако лишь несколько источников соединяют воедино все факторы, которые целиком и полностью объясняют, почему Генрих V принял свое роковое решение в день памяти святых Криспина и Криспиниана — 25 октября 1415 года.