Читать книгу "Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии. 1941-1945 - Алексей Тимофеев"

В начале весны 1945 г. корпус фон Паннвица участвовал в последней крупной наступательной операции Третьего рейха на Панонской равнине, у озера Балатон, но вскоре вернулся на территорию НГХ[387]. После тяжелых боев в ходе Балатонской операции на южном фланге наступления немцам удалось захватить территорию на левой стороне р. Драва северо-западнее города Осиек. Против немецких сил на этом участке фронта сражались войска нового союзника СССР — 1-я болгарская армия. В ночь с 24 на 25 марта 4-й кубанский полк неожиданно напал на позиции болгарской артиллерии и захватил много пленных[388].

Почти до самого конца Второй мировой войны 15-й казачий корпус находился на первой линии обороны, сражаясь против НОАЮ и болгарских частей. Только в начале мая 1-я казачья дивизия начала отступление из района Соколовац — Копривница-Драва в направлении Лудбрег — Вараждин. Несколько дней спустя (6 мая) и 2-я дивизия получила приказ об отступлении. Несмотря на преграждавшие путь крутые горные перевалы и партизанские засады, казачий корпус смог пробиться в Австрию, где 11–12 мая он сдался англичанам, так как в рядах казаков жила надежда на то, что союзники не выдадут их в СССР. Вместе с ними эту надежду разделяли их близкие, последовашие за ними на чужбину. По подсчетам современных российских историков, с немцами отступили около 135 850 казачьих беженцев с Дона, 93 957 казачьих беженцев с Кубани, 23 520 казачьих беженцев с Терека,11 865 казачьих беженцев со Ставрополья[389].

Надежда оказалась напрасной. Казаков и шедших в обозе корпуса членов их семей, так же как и большинство остальных советских граждан, оказавшихся вне границ СССР к маю 1945 г., насильственно выдали сталинским органам правосудия, причем в отдельных случаях процедура выдачи была крайне жестокой[390]. Первый и самый любимый писателем иллюстратор М.А. Шолохова Сергей Григорьевич Корольков, талантливый художник и скульптор из донских казаков, был одним из тех гражданских лиц, которые в 1943 г. покинули родные казачьи просторы, не желая дожидаться возврата большевиков. Именно С.Г. Корольков запечатлел картину этой насильственной выдачи на своей картине «Выдача казаков в Лиенце»[391]. Часть выданных была расстреляна, а большинство было сослано в Сибирь «искупать грехи». Лишь немногим удалось избежать общей участи и скрыться в Новом Свете или в Западной Германии[392].

Кроме военных акций казаков на территории Сербии и Хорватии в общем контексте событий стоит упомянуть их общественно-политическую жизнь на территории юго-востока Европы. После того как в феврале 1945 г. казакам удалось вновь захватить Вировитицу[393], полковник Кононов выступил с неожиданной политической инициативой. По его предложению в Вировитице 24 мая 1945 г. был проведен Всеказачий съезд под формальным председательством старого и уважаемого терского казака Николая Лазаревича Кулакова, инвалида Гражданской войны[394]. Кононов предложил участникам съезда следующую политическую программу: переход казачьих частей в состав армии генерала Власова; роспуск ГУКВ и отставка генерала П.Н. Краснова[395]; вывод из казачьих частей тех немецких офицеров, которые препятствовали пробуждению казачьего духа; установление официальных связей с командующим ЮВвО генералом Д. Михайловичем; концентрация всех казачьих войск в районе Клагенфурта и Зальцбурга для формирования ударной армии; публикация декларации о военных целях казаков[396]. Съезд одобрил предложенную программу и избрал генерала фон Паннвица Походным атаманом всех казачьих войск. По приказу генерала Власова, 20 апреля 1945 г. были одобрены и приняты решения об избрании фон Паннвица и о включении казаков в состав Вооруженных сил КОНР. Гиммлер, возглавлявший СС, куда входил корпус, также 28 апреля 1945 г. одобрил решения Всеказачьего съезда о признании связей казаков с генералом Власовым и РОА[397].

Стоит отметить и еще один аспект пребывания казаков на территории оккупированной Югославии. Казачья дивизия (корпус), хотя и была в основном сформирована из бывших советских военнопленных, поддерживала активные контакты с русскими эмигрантами, нашедшими убежище в Королевстве Югославия. Из Белграда в дивизию регулярно наезжали атаманы донских, кубанских, терских и астраханских казаков — генералы Татаркин, Науменко, Вдовенко, Ляхов, и генерал Шкуро, знаменитый белый партизан и организатор «волчьих сотен» времен Гражданской войны в России[398]. Эти визиты превращались в совместное неформальное общение офицеров дивизии (в основном, русской части) и постаревших героев Гражданской войны, которые хотели поделиться опытом вооруженной борьбы с проявлениями коммунизма. Наибольший успех имел генерал Шкуро, который в межвоенное время занимался строительными подрядами в Югославии. Казаки из дивизии и сами приезжали в Белград, где посещали Русский дом и познакомились со многими эмигрантами, с которыми подружились или вступали в полемику[399]. Некоторые эмигранты, имевшие подходящую военную и общегражданскую подготовку, прибывали в дивизию на офицерские места[400]. Главным дивизионным священником был протоиерей Валентин Руденко, рукоположенный летом 1943 г. митрополитом Анастасием. Отец Валентин был кубанским казаком станицы Усть-Лабинской, а во время Гражданской войны был главным священником штаба генерала Врангеля. Пропагандистским взводом и ротой сопровождения также командовали русские эмигранты, которые получили военное образование в Кадетском корпусе в Белой Церкви. Своих родственников в дивизии регулярно посещали и воспитанники Кадетского корпуса в Белой Церкви[401]. Существовали формальные и неформальные связи между солдатами эмигрантского Русского корпуса и казаками Первой дивизии. Формальная часть этих связей в первую очередь отражалась в том, что раненые Русского корпуса и казаки лечились в 1943–1944 гг. в госпитале Русского корпуса в Белграде[402]. Доказательством этих связей может быть и появление в дивизионной газете казаков заметок из жизни 1-го казачьего полка Русского корпуса[403].