Читать книгу "Герман, или Божий человек - Владимир Колганов"

Ну что поделаешь, у каждого кинорежиссера свой оригинальный метод. К примеру, Александр Сокуров несколько лет готовится, а снимает очень быстро. Что правильнее, я этого не знаю, однако догадываюсь, что и спонсоры, и актеры от метода Германа были не в восторге. Тут самое время рассказать о конфликтах кинорежиссера с членами съемочной группы. Вот о чем пишет в своих воспоминаниях Михаил Лемхин, который хорошо знал Алексея Германа: «Проверку на дорогах» снимал Герману оператор Яков Склянский. Склянский живет теперь в Лос-Анджелесе, но рассорились они с Германом еще до того, как Яша собрался уезжать. «Двадцать дней без войны» и «Лапшина» снял Валерий Федосов. Кажется, это был идеальный союз. Вот как Герман описывает их первый съемочный день: «Я сказал ему: «Валерий, я два года придумывал это кино, у меня уже все решено. А у тебя в голове никакого кино нет, есть только желание командовать. Если так, забирай свои вещи и расстанемся». «Хрусталева» снимать Герман решил с оператором Сергеем Юриздицким. Дело было в 91-м году, Юриздицкому был вручен сценарий… Последующие события восстановить трудно – Герман и Юриздицкий рассказывают сильно отличающиеся истории. Но факт – что они расстались, не сняв ни одного кадра. Снимал «Хрусталева» Владимир Ильин. Когда речь зашла о «Трудно быть богом», я спросил у Германа – кто будет снимать, Ильин? «Нет, я с ним расплевался… Будет, наверное, оператор Мартынов».

Проблемы возникали и с актерами, занятыми в фильме. То Леонид Ярмольник совсем некстати сбреет бороду, а это значит, что придется ждать три-четыре месяца, пока она снова отрастет, то местные статисты российского режиссера не устроили – фильм в основном снимали в Чехии. Да и вообще, иной раз Герману казалось, что из российских артистов просто некого снимать: «У нас мало хороших актеров. Это легенда, что у нас очень много хороших актеров. Хороших российских актеров можно на двух руках сосчитать. С женщинами дело обстоит еще как-то сносно, а вот с мужиками – труба».

Наверное, прав Алексей Юрьевич. Актеров уровня Иннокентия Смоктуновского, Евгения Леонова, Евгения Евстигнеева, Олега Янковского уже нет. И сколько еще ждать? Когда появятся? Такое впечатление, что школы-студии и другие институты готовят актеров исключительно для съемок в заурядных телефильмах, ну а когда доходит дело до экранизации бессмертной классики вроде «Анны Карениной» Льва Толстого – все, конфуз, смотреть на их игру просто невозможно. Да рядом с ними в нынешних условиях даже хорошие актеры словно бы теряются. Тут речь идет не только об экранизации Толстого, вот и Алексей Герман тоже вспоминает: «Глядя сцену, где Янковский играет с Макдауэллом, хочется закрыть глаза, когда говорит Олег – и открыть их, когда говорит Макдауэлл. И это не потому, что один из них хороший актер, а другой – плохой. Оба – актеры одинаково высокого уровня, высокого класса. Просто один – колоссально натренированный, а другой – растренированный. Общество десять лет не нуждалось в высоком качестве актерской работы. Любая хреновина проходила под аплодисменты, все привыкли считать себя крупными мастерами. А это не так».

Кстати, не могу не удивиться выбору актера на роль Руматы. Конечно, прав Герман, утверждая, что «артист, не способный на клоунаду, это вообще не артист». И все же странно в главной роли в этом трагическом, по сути, фильме видеть актера, который когда-то начинал свою публичную карьеру в телепередаче «Вокруг смеха», изображая «цыпленка табака». В чем скрытый смысл такого выбора, я этого и не понял. А впрочем, где-то прочитал, что Герману в этой роли непременно нужен был «носатый». Может быть, и так.

Если уж зашла речь о «натренированном» Макдауэлле, то иногда у Германа возникала мысль снять фильм в содружестве с американцами:

«Американские артисты – даже в этих ужасных фильмах каким-то образом, как-то их умеют накачивать, они играют глазами все-таки. Они играют разными частями тела, но в сумму этих частей тела они вставляют глаза. У них есть напряженность глаз. У наших артистов, даже у самых знаменитых, у них коровьи глаза, выключенные глаза. Они глазами не занимаются».

И здесь, пожалуй, соглашусь. Ужасно надоели пустые, ни о чем не говорящие глаза, которые очень часто приходится видеть на экране. Здесь речь не только о халтуре. Вот ведь и так бывает, что актер разуверился во всем, смирился с тем, что в жизни не везет, а тут его зачем-то пригласили в фильм. Приходится вытягивать роль за счет остатков мастерства, поскольку уже давно забыто, что такое вдохновение. Вот потому пустые, словно бы мертвые глаза и возникают на экране.

Однако содружество с американцами не задалось – так было с «Хрусталевым», – поэтому приходилось мучиться с теми актерами, которых смогли найти в России. Кстати, приходится признать, что совсем не зря Алексей Герман потратил столько лет на учебу в театральном институте и на работу актером в БДТ:

«Я любую сцену мысленно проигрываю за артиста. И чем бы он мне ни морочил потом голову, понимаю, что он плохой артист и ничего не может сделать».

Пора, однако, от проблем, возникающих на съемочной площадке, вернуться к обсуждению причин, почему Герман решил стать политиком – не вообще политиком, но лишь в том, что касалось съемок фильма по сценарию Стругацкого. Михаил Лемхин в своих воспоминаниях приводит и такие слова Алексея Германа: «Я был всегда далек от политики. Я, например, никогда не был в комсомоле. Это можно считать моей заслугой, но можно и не считать, потому что я не был в комсомоле не из политических соображений… А просто, ну не нравилась мне эта компания – бегали, шушукались, Дудинцева клеймили… Они мне не нравились, но я мог себе это позволить при наличии такого папы, вот в чем фокус… Причем папа на меня все время орал, что сейчас такое время, когда лучшие люди должны быть в партии и в комсомоле… Но… в «Трудно быть богом» очень хочется немножко быть политическим режиссером».

Последние слова вполне соответствуют тому, что Герман решил в фильме рассказать о «серых» и о «черных». Но тут обращает на себя внимание другое. В юности, да и немного позже он был аполитичным баловнем судьбы, и вдруг вроде бы ни с того и ни с сего… Вот так примерно мой одноклассник Вадим Борисов, «номенклатурный мальчик», так его в то время называли, прочитав как-то за ночь «Раковый корпус» Солженицына, утром стал другим. Все будто бы то же – руки, ноги, голова, однако произошло нечто похожее на духовное перерождение. В итоге он начал помогать Александру Солженицыну, жившему в то время за границей, в издании его книг на родине. Появились новые друзья, в основном из диссидентских кругов, настроенные оппозиционно. Теперь многие из его друзей в полном порядке, а вот Вадим погиб.

У Германа все было по-другому – напомню, что он даже пытался оправдать вторжение советских войск в Чехословакию. Но вот и его привела судьба к тому, что жизнь стала казаться ужасающим кошмаром. Поэтому и сделал свой последний фильм. Возможно, поэтому его не стало…

Но возвратимся к съемкам фильма. Сменяются второй режиссер, ассистент и оператор. Не нравится отснятый материал. Приходится переснимать чуть ли не каждую сцену. Буквально все не так! Даже купленные на валюту мухи в сортире не желают правильно летать – то ли мало заплатили, то ли запах чешских сортиров английским мухам оказывается не по нутру. Ну до чего же он намучился!