Читать книгу "Неоконченные предания Нуменора и Средиземья - Джон Рональд Руэл Толкин"

– Ты отказался от имени, но все равно ты Черный Меч; а не правду ли говорит молва, что он будто бы был сыном Хурина из Дор-ломина, владыки дома Хадора?

И ответил Турамбар:

– Я слышал об этом. Но умоляю, не разглашай этого, ведь ты же мне Друг.

Поездка Морвен и Ниэнор в Нарготронд

Когда отступила Жестокая зима, в Дориат пришли новые вести о Нарготронде. Ибо многие из тех, кому удалось вырваться из побоища и пережить зиму в глуши, явились наконец к Тинголу, прося убежища, и стражи границ привели их к королю. Одни из беглецов говорили, что все враги ушли на север, а другие – что Глаурунг до сих пор живет в чертогах Фелагунда; одни говорили, что Мормегиль убит, а другие – что Дракон оплел его чарами, и он и посейчас стоит там, словно обратясь в камень. Но все сходились на том, что в Нарготронде незадолго до разорения стало известно: Черный Меч был не кто иной, как Турин, сын Хурина из Дор-ломина.

Великий страх и печаль охватили Морвен и Ниэнор; и сказала Морвен:

– Воистину, подобные сомнения насланы Морготом! Не лучше ли нам узнать правду и увериться в худшем, что предстоит пережить?

А Тингол и сам очень хотел побольше узнать о судьбе Нарготронда и уже подумывал о том, чтобы выслать разведчиков, которые пробрались бы туда; но король считал, что Турин в самом деле либо убит, либо ему нельзя помочь, и не хотелось Тинголу, чтобы пришел час, когда Морвен будет знать это наверное. Поэтому он сказал ей:

– Опасное это дело, о владычица Дор-ломина, его надобно взвесить и обдумать. Быть может, подобные сомнения и впрямь насланы Морготом, чтобы толкнуть нас на какое-нибудь безрассудство.

Но Морвен в отчаянии вскричала:

– Безрассудство, государь? Если мой сын скитается по лесам и голодает, если он томится в оковах, если тело его лежит непогребенным, я буду безрассудной! Я не хочу терять и часа, но тотчас отправлюсь на поиски.

– О владычица Дор-ломина, – ответил Тингол, – здесь сын Хурина непременно был бы против. Он бы счел, что тут, под покровительством Мелиан, тебе лучше, чем где бы то ни было. Ради Хурина и Турина не хотел бы я отпускать тебя отсюда в эти дни, полные черных напастей.

– Турина ты отпустил навстречу опасностям, а меня к нему не пускаешь! – воскликнула Морвен. – Под покровительством Мелиан! Да, в плену за Завесой. Долго раздумывала я, прежде чем вступить сюда, и теперь жалею, что пришла.

– Нет, владычица Дор-ломина, – возразил Тингол, – если ты говоришь так, то знай: Завеса открыта. Свободной пришла ты сюда, и свободна ты остаться – или уйти.

И тут Мелиан, до сих пор молчавшая, произнесла:

– Не уходи, Морвен. Верно сказала ты: сомнения эти – от Моргота. Если ты уйдешь, ты уйдешь по его воле.

– Страх перед Морготом не удержит меня от зова родной крови, – отвечала Морвен. – Но если ты боишься за меня, государь, дай мне провожатых из твоего народа.

– Над тобой я не властен, – ответил Тингол. – Но мой народ – он мой. Я пошлю их, если сочту нужным.

Морвен больше ничего не сказала, только заплакала; и удалилась она с глаз короля. Тяжело было на сердце у Тингола, ибо казалось ему, что Морвен охвачена безумием[56]; и спросил он Мелиан, не может ли та удержать Морвен своей властью.

– Я сумею противостоять натиску зла извне, – ответила она. – Но с теми, кто хочет уйти, я ничего поделать не могу. Это твое дело. Если ее следует удержать, тебе придется удержать ее силой. Однако это может сломить ее дух.

И вот Морвен пришла к Ниэнор и сказала:

– Прощай, дочь Хурина. Я отправляюсь искать своего сына или верные вести о нем, ибо здесь не хотят ничего сделать, и станут тянуть, пока не будет поздно. Жди меня здесь, – может, я и вернусь.

Тогда Ниэнор в ужасе и скорби принялась отговаривать ее, но Морвен ничего не ответила и ушла в свои покои; и когда наступило утро, она взяла коня и уехала.

Тингол же повелел, чтобы никто не останавливал ее и не чинил никаких препятствий. Но когда она уехала, он созвал отряд самых закаленных и искусных стражей границ и поставил над ними Маблунга.

– Догоните ее, – сказал он, – но пусть она вас не видит. Но когда она окажется в глуши и ей будет угрожать опасность, придите на помощь; и если она не согласится вернуться, охраняйте ее, как сможете. И еще мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь из вас пробрался так далеко, как только получится, и узнал все, что сумеет.

Так и вышло, что Тингол отправил больший отряд, чем собирался сначала, и среди них было десять всадников с запасными конями. Они последовали за Морвен; она же отправилась на юг через Рэгион, и оказалась на берегах Сириона выше Полусветных озер; тут она остановилась, ибо Сирион был широким и быстрым, и она не знала переправы. Поэтому стражникам пришлось объявиться; и сказала Морвен:

– Что, Тингол все же решил задержать меня? Или он наконец посылает мне помощь, в которой отказал поначалу?

– И то, и другое, – ответил Маблунг. – Может, вернешься?

– Нет! – сказала она.

– Тогда придется мне помочь тебе, – сказал Маблунг, – хоть и не по сердцу мне это. Сирион здесь широк и глубок, и опасно переплывать его и зверю, и человеку.

– Тогда переправьте меня тем путем, каким переправляются эльфы, – сказала Морвен, – а не то я отправлюсь вплавь.

Поэтому Маблунг отвел ее к Полусветным озерам. Там, в заводях, скрытых в тростнике, на восточном берегу под охраной стояли тайные паромы; здесь переправлялись посланцы, державшие связь между Тинголом и его родичами в Нарготронде[57]. Вот переждали они, пока в небе не начали гаснуть звезды, и переправились в предрассветном белом тумане. И когда алое солнце поднялось над Синими горами и сильный утренний ветер разогнал туманы, стражники ступили на западный берег и вышли за пределы Завесы Мелиан. То были высокие эльфы из Дориата в серых плащах поверх кольчуг. Морвен наблюдала за ними с парома, пока они молча спускались на берег, и вдруг вскрикнула, указывая на последнего, проходившего мимо.

– Откуда он? – воскликнула она. – Вас было трижды десять, когда вы явились ко мне. Трижды десять и один сходят на берег!

Тут обернулись остальные и увидели, как вспыхнули на солнце золотые волосы: ибо то была Ниэнор, и ветер сорвал с нее капюшон. Так стало известно, что она последовала за отрядом и присоединилась к ним в темноте, перед самой переправой. Все были очень встревожены, а Морвен – больше всех.

– Уходи! Уходи, я велю! – вскричала она.

– Если супруга Хурина может отправиться в путь по зову родной крови вопреки всем советам, – отвечала Ниэнор, – то и дочь Хурина на это способна. «Скорбью» назвала ты меня, но не хочу я в одиночестве скорбеть по отцу, брату и матери. Из троих я знаю одну тебя, и тебя люблю я больше всех. И я не боюсь ничего, чего не боишься ты.