Читать книгу "Петербургские ювелиры XIX – начала XX в. Династии знаменитых мастеров императорской России - Лилия Кузнецова"

Николай I возложил на себя в Варшаве Большую корону императрицы Анны Иоанновны, отнюдь не случайно доставленную из Оружейной палаты Московского Кремля, где она и сейчас хранится.

Сравнительно недавно московские исследователи обнаружили в столичном архиве документы: 12 марта 1730 года алмазных дел мастеру Самсону Ларионову поручили делать новую корону «при доме Ея императорского величества» Анны Иоанновны, избранной на русский престол. Талантливый придворный ювелир исполнял за какие-то восемь лет уже третий драгоценный монарший венец.

Первую императорскую корону, предназначенную для будущей императрицы Екатерины I, Самсон Ларионов создал за девять месяцев, начав работу 1 июля 1723 года и закончив её 30 марта следующего. Однако всего лишь месяц после коронации супруга Петра I наслаждалась блеском алмазов императорского венца, поскольку потом от него остался лишь серебряный остов, потому что все драгоценные камни сняли, чтобы пополнить ими государственную казну, изрядно опустошённую в связи с заключительным этапом Северной войны.

Корона юного императора Петра II также «была работы русских мастеров», и вряд ли дело обошлось без того же Ларионова. Из-за огромной цены самоцветов, усыпавших венец и поражающих ослепительным сверканием искрящихся радугой диамантов, лазорево-синих сапфиров, травянисто-зелёных изумрудов, матовым поблёскиванием жемчугов и поразительным эффектом непременных алых шпинелей (называемых тогда «водокшанскимилалами»), как будто загорающихся изнутри огоньками пламени, стоимость инсигнии оценивалась в 122 108 рублей.

Теперь же, в 1730 году, на создание большой и малой корон к священному обряду «поставления на царство» императрицы Анны Иоанновны отведено было всего два месяца, а поэтому главному мастеру Самсону Ларионову помогал не только придворный ювелир Никита Милюков, но и целый коллектив разных специалистов. В январе 1732 года небольшие изменения в декор большой короны государыни внёс «золотых дел мастер Готфрит Дункель».[222]

В 1829 году корона грозной русской самодержицы Анны Иоанновны призвана была напомнить о событиях столетней давности, когда после кончины 1 февраля 1733 года польского короля Августа II сразу оживились интриги по выбору преемника. Россия в союзе с венским двором стояла за очередного курфюрста Саксонского Августа, сына умершего короля, а Франция желала восстановить в королевских правах Станислава Лещинского. Бывший соперник Августа II, покинувший польский трон после сокрушительного разгрома Карла XII Шведского под Полтавой, теперь поскорей прибыл из Нанси в Варшаву, где и был 9 сентября 1733 года вновь избран на утраченный престол подавляющим большинством сейма. Однако не прошло и месяца, как вдруг 5 октября на польском троне оказался очередной избранник – курфюрст Август Саксонский, принявший при коронации имя Августа III. Его менее счастливому предшественнику хотя и удалось бежать в Данциг, но город, вскоре осаждённый союзными саксонскими и русскими войсками, подвергавшийся ежедневным бомбардировкам, смог продержаться только четыре месяца. Его не спасли ни мужество защитников, ни помощь французского отряда, присланного Людовиком XV. Покорённому Данцигу пришлось за проявленную «дерзость» не только заплатить императрице Анне Иоанновне контрибуцию в один миллион червонцев, но и прислать к российской самодержице депутацию, дабы нижайше и покорнейше исходатайствовать прощение в случившемся «мятеже».[223]

Супруга Николая I императрица Александра Феодоровна на торжественный акт в Зал Сената прибыла в короне, созданной для варшавской церемонии польским ювелиром Павлом Сенницким.[224]

Российский скипетр на этот раз увенчивало специально выполненное для ритуала официального восшествия Николая I на варшавский королевский трон навершие с двуглавым орлом, на груди которого был щит с серебряным одноглавым польским гербовым орлом.

Важнейший символ польской государственности требует небольшого экскурса в историю его появления.

Легендарный прародитель поляков Лех основал свою столицу Гнезно на том месте, где увидел парящего над гнездом белого орла на фоне багрового закатного неба.[225] По другой версии, белый орёл, впервые появившись на стяге Казимира II Справедливого, затем в 1224 году «нашёл пристанище» на печатях Генриха Набожного, а при Пшемысле II в 1295 году серебряный или белой эмали орёл с короной стал гербом королевства Польского и династии Пястов.[226] Казалось, он должен был бы выражать наступившую со второй половины XII века зависимость Польши от правителей «Священной Римской империи германской нации», поскольку при императора Людвиге XIII решили, что только кайзер пользуется эмблемой чёрного двуглавого орла в жёлтом поле, а короли-вассалы могли изображать в своих гербах лишь одноглавого повелителя птичьего царства, да ещё и в противоположных цветах.

Однако благодаря до тонкостей знавшему правила гербоведения составителю эмблемы польского королевства, хотя «польский орёл и не был геральдически противоположен императорскому немецкому», однако во всём «спорил» с ним. По положениям геральдики белый цвет в гербах обозначал серебро, в то время как чёрный – всего лишь такого цвета окраску финифти-«тинктуры». Поскольку же металлы считались на ранг выше эмалей, то серебряный польский орёл оказывался «выше» имперского чёрного. Вдобавок, белый цвет чистоты и благородства как бы противопоставлялся чёрному цвету – символу мрака и смерти. К тому же красное поле говорило не только о священном, регальном праве польских королей на независимость, но и взывало к отмщению, к полю брани с немецким чёрным орлом. Эта символика, по сути дела, была пронесена сквозь века через всю польскую историю, и поляки дорожили своим гербом как национальной святыней, как эмблемой их борьбы за национальную независимость.[227]

Вильгельм Кейбель несколько изменил «внешность» двуглавого орла, выполненного в 1771 году Леопольдом Пфистерером для навершия императорского скипетра.[228] Чёрный российский орёл даже «постройнел» благодаря изящной золотой сетке, «наброшенной» на его тело и крылья, чтобы выделить прорисовку пёрышек. Алмазный скипетр теперь завершался крупным крестом, а звенья цепи ордена Св. Апостола Андрея Первозванного из эмалевых стали чисто золотыми. Да и сама цепь обвивалась вокруг гербового щита, где на красном фоне восседал серебряный польский одноглавый орёл (см. рис. 11 вклейки).