Читать книгу "Инспектор мертвых - Дэвид Моррелл"

– Однако за тем ужином я наслаждался компанией одного из самых приятных собеседников и не мог даже вообразить, что сижу напротив чудовища, – продолжал отец. – Как видите, ваше высочество, никогда нельзя знать наверняка.

Все пребывали в оцепенении.

Наконец принц Альберт нарушил неловкое молчание:

– Мистер Де Квинси, мне не приходилось прежде слышать столь живого и увлекательного рассказа.

– Спасибо, ваше высочество.

Отец леди Кэтрин откашлялся:

– Возможно, у меня найдется тема, которая развеет мрачное настроение. Ее величество начала прием с сообщения о том, что лорд Палмерстон принял предложение стать премьер-министром, как мы все надеемся, к нашей общей победе. Позвольте закончить ужин еще одной новостью. Мы с супругой имеем честь сообщить, что наша дочь Кэтрин приняла предложение сэра Уолтера Камберленда, и желаем поприветствовать нового члена нашей семьи.

Трудно передать мое изумление. Утром в церкви леди Кэтрин и полковник Траск казались великолепной парой, взгляд девушки был полон обожания, и я подумала, что они помолвлены или вот-вот объявят о решении связать свои судьбы.

Молчавшая весь вечер Кэтрин и теперь уныло уставилась вниз, на собственные руки.

Тем временем сэр Уолтер бросил на полковника торжествующий взгляд.

Глава 8

«Колесо фортуны»

Снегопад утих. Полицейский фургон вез комиссара Мэйна по полуночному городу. Обычно даже в столь поздний час улицы не пустовали. Однако сегодня, возвращаясь домой после утомительных встреч и осмотров мест преступления, Мэйн ни разу не услышал стука копыт или грохота колес встречного экипажа.

Он жил на Честер-сквер, в фешенебельном районе Бел-гравия, и поэтому предпочел бы подъехать к дому в карете или кебе. Но сейчас все соседи, несомненно, спали, и никто из них не увидел бы в окно, как он вернулся домой в фургоне для транспортировки преступников.

Мэйн уже более четверти века служил комиссаром полиции, и в тот вечер внезапно ощутил на себе весь груз прожитых лет. Бесконечные тревоги иссушили его тело, проредили волосы на макушке и прибавили морщин. Сегодняшние ужасные убийства, последовавшие за декабрьской резней, вновь навели комиссара на мысль, что немалая доля ответственности лежит на лондонских газетах. Это они подстегивают больное воображение и заставляют подражать преступлениям, о которых в противном случае никто и не узнал бы.

В фургоне горел фонарь, при свете которого комиссар Мэйн привык перечитывать отчеты подчиненных, но сейчас веки у него отяжелели от плавного движения по мягкому снегу.

– Приехали, сэр, – внезапно объявил полицейский на козлах.

Мэйн открыл глаза и понял, что уснул, прислонившись головой к стенке фургона и уронив отчеты на пол.

– Спасибо, констебль.

Он подобрал бумаги и вышел на заснеженную мостовую.

– Снег почти прекратился, сэр, – заметил констебль. – Сейчас на улицу приятно посмотреть, но к утру будет непролазная слякоть.

– Что ж, хотя бы чистильщики обуви останутся довольны.

– Ваша правда, сэр, – рассмеялся констебль. – Мне в юности тоже довелось поработать чистильщиком. Завтра они заработают больше монет, чем порой за целую неделю. Утром мне приезжать в обычное время?

– Нет, раньше. Нужно столько всего успеть…

– Я так и думал, сэр.

Фургон умчался в темноту. Лошади с трудом удерживали равновесие на скользкой дороге.

Мэйн остановился напротив небольшого сада – главной достопримечательности Честер-сквер. В свете газового фонаря виднелись кустарник и клумбы, где весной вырастут цветы. В хорошую погоду, если позволяли обстоятельства, комиссар любил посидеть на скамейке в саду и почитать газету в ожидании своего экипажа.

Тишина и покой радовали глаз. Даже уродливая груда мусора возле дома чуть дальше по улице, где новый хозяин недавно затеял ремонт, больше не портила вид – снег полностью засыпал ее. Рабочие обещали скоро закончить с ремонтом. И тогда Честер-сквер снова превратится в прекрасный бульвар с выстроившимися в ряд трехэтажными домами, чьи оштукатуренные фасады сейчас кажутся еще белее из-за свежего снега.

Никаких других следов, кроме тех, что оставили фургон и сам Мэйн, на улице не было. Комиссар ощутил тихую радость оттого, что можно хоть ненадолго забыть обо всех заботах, которые завтра снова навалятся на него.

Ударивший в лицо порыв холодного ветра и запах дыма, поднимающегося из труб, развеяли наваждение. Мэйн подошел к кованой железной ограде дома, достал ключ и отпер дверь.

Он заранее послал к жене одного из констеблей предупредить, что задерживается и не нужно его ждать. Однако Джорджиана все еще сидела в гостиной.

Мэйн улыбнулся ей.

– Почему так поздно? – спросила Джорджиана.

– Много ужасных событий случилось сегодня.

– Убийство леди Косгроув в церкви Святого Иакова и лорда Косгроува в собственном доме?

– Ты уже слышала?

– Новости разлетаются быстро. Бекки, – так звали служанку, – сегодня брала выходной, и по возвращении ей было о чем рассказать.

Джорджиана не упомянула судью Хокинса и его супругу, и Мэйн решил, что не стоит пугать жену еще сильнее. Тревоги за мужа, много лет служившего комиссаром полиции, посеребрили ее волосы и избороздили лицо морщинами, как и у самого Мэйна.

– Идем спать, – сказала Джорджиана и взяла мужа за руку.

Освещая дорогу масляной лампой, они поднялись на второй этаж, где располагались их покои, а также спальня дочери.

Проходя мимо лестницы, ведущей наверх, к комнатам слуг, Мэйн вдруг нахмурился, хотя и сам толком не разобрал в темноте, что именно его насторожило.

– Кажется, пора заменить фитиль. Дай я проверю.

Он взял у жены лампу и, притворившись, что рассматривает фитиль, осветил лестницу на верхний этаж.

На ковре виднелись следы от мокрых ботинок, они спускались сверху и пропадали возле двери в кладовку под лестницей.

– Я ошибся, – сообщил Мэйн жене, быстро отводя лампу в сторону. – Фитиль в полном порядке. Должно быть, у меня просто устали глаза.

– Вот и еще одна причина, чтобы поскорей лечь спать, – тихо сказала Джорджиана и повела мужа по темному коридору.

Они миновали спальню дочери и теперь приближались к кладовке. Мэйн внутренне напрягся, поравнявшись с мокрыми следами на ковре.

Кто-то проник в дом с крыши. Это можно было сделать лишь одним способом – через чердачное окно, которым обычно пользовались трубочисты. «Но как он попал на крышу?» – думал Мэйн, проходя мимо двери кладовой.

Тут он вспомнил о доме, где шел ремонт.