Читать книгу "Ниро Вульф и Лига перепуганных мужчин - Рекс Стаут"

– Даркина прервали?

– Да, его прогнали.

– Полиция, несомненно. Полиция арестовала Чапина за убийство Бартона, его признают виновным и казнят. А что же будет с вами? Мы останемся при пиковом интересе? Мы пропали!

Я вытаращил на него глаза.

– Да черт с ним, с этим хромоногим!

– Не проклинай его, спасай его. Спасай его ради нас. «Родстер» перед домом? Живо поезжай туда. Разузнай решительно все, меня интересуют все мелочи. Описание места преступления, время, участники… Факты, в таком количестве, чтобы мне удалось спасти Чапина. Поезжай и отыщи их. Тебе все ясно?

Я вскочил с места.

Глава 17

Я остановился недалеко от жилища Бартона и пошел к дому. Фред трусил мне навстречу. Я остановился, он кивнул головой и повернул направо, я устремился следом за ним. Мы дошли до угла Пятой, но и тут Фред не остановился, а двинулся дальше. Мне это надоело, и я сердито спросил:

– Что ты бежишь от меня, как от чумы?

Фред объяснил:

– Я просто не хотел, чтобы привратник увидел нас вместе. Поймали меня в тот момент, когда я звонил вам. Ну и выставили в то же мгновение!

– Какое неуважение! Я буду жаловаться в Центральное полицейское управление. Ну?..

– Они его схватили, этим все сказано. Мы проводили его сюда, городской дик и я. Конечно, мы знали, кто здесь живет, поэтому посовещались, стоит ли звонить, и решили, что нет. Мы вошли в вестибюль, а когда консьерж попробовал запротестовать, Мерфи – так зовут городского дика – сунул ему под нос свой значок, и он заткнулся. Все время входили и выходили разные люди, в здании два лифта. Совершенно неожиданно из одного лифта выскочила женщина с выпученными глазами и стала громко требовать доктора Фостера. Консьерж сказал, что видел, как доктор только что вышел из здания, и женщина выбежала на улицу, оглушая своими криками прохожих. Мерфи схватил ее за руку и спросил, зачем непременно доктор Фостер, пусть обратится к Бартону. Она посмотрела на него совсем дикими глазами и сказала, что доктора Бартона застрелили. Мерфи, понятно, ее отпускает, бежит в лифт и уже на пятом, а возможно, на шестом этаже обнаруживает, что я нахожусь в одной с ним кабине. Он говорит…

– Живее, ради бога.

– О’кей. Дверь в квартиру Бартона распахнута. Мы входим туда и в первой комнате видим двух женщин. Одна из них воет, как большой пес, и терзает телефон, другая же стоит на коленях возле человека, распростертого на полу. Хромоногий сидит на стуле с таким видом, как будто ожидает своей очереди в парикмахерской. Мы вместе принялись за дело. Доктор был мертв. Мерфи пошел к телефону, ну а я воспользовался этим, чтобы осмотреться… Оружие, автоматический кольт, валялось на полу возле ножки ступа, рядом со столом, стоящим посреди комнаты. Я наклонился над Чапином и быстренько ощупал его, проверяя, нет ли у него при себе другого оружия. Женщина, стоявшая на коленях возле трупа, начала так горестно вздыхать, что я помог ей подняться и увел прочь. Тут пришли двое: врач и кто-то из домовой администрации. Мерфи закончил разговаривать по телефону, подошел и надел Чапину наручники. Я оставался с женщиной, и, когда в помещение ворвались невероятно шумные полицейские, увел ее из этой комнаты. Возвратилась особа, которая бегала за доктором Фостером. Она тут же занялась моей женщиной и куда-то ее спрятала. Я прошел еще в одну комнату, там было полно книг, на письменном столе стоял телефон, откуда я вам позвонил. Один из полицейских шнырял по всей квартире. Он услышал меня, и мне пришлось смываться. Он вместе со мной спустился до самого низа и выпроводил на улицу, отдав соответствующее указание привратнику.

– Кремер и работник прокуратуры приехали?

– Их еще не было. Черт подери, зачем им волноваться. Этого преступника вообще можно отправить по почте наложенным платежом. Можно сказать, сам дался им в руки.

– Да-а… Поезжай на Тридцать пятую улицу, пусть Фриц тебя хорошенько накормит. Как только Вульф закончит ужинать, подробно расскажи ему все это. Не исключено, что он пожелает, чтобы ты для него раздобыл Сола и Орри.

Он последовал моему совету. Я же завернул снова за угол и подошел ко входу в здание. Я не видел оснований, почему бы мне туда не войти, хотя не знал ни одного человека во всем здании. Как раз в тот момент, когда я поднимался, к дому подъехала большая машина и резко затормозила. Из нее вышли двое. Я сразу приблизился к тому, кто шел справа, и с широкой улыбкой воскликнул:

– Инспектор Кремер! Вот это повезло!

И пошел рядом с ним. Он остановился:

– А, это ты? Ничего не поделаешь, тебе туда нельзя.

Я попытался его переубедить, но он был непреклонен:

– Прочь отсюда, Гудвин. Если наверху есть что-то, принадлежащее вам, я сохраню эту вещь для вас. Тебе там делать нечего.

Мне пришлось отстать.

Возле дома стали скапливаться люди. Уже образовалась небольшая толпа, с которой воевал постовой. Я был уверен, что он не слышал нашего с Кремером разговора, и вернулся к тому месту, где оставалась моя машина. Из багажника я достал черный чемоданчик и положил в него несколько необходимых вещей. Он выглядел не совсем так, как требовалось, но я решил, что сойдет. Вернувшись к зданию, я растолкал собравшихся, пока полицейский был занят, и беспрепятственно вошел в вестибюль. Там дежурили другой полицейский и швейцар. Я прямиком подошел к ним и вопросил:

– Врачебная экспертиза на каком этаже?

Полицейский осмотрел меня с ног до головы, провел к лифту и сказал внушительно мальчишке-лифтеру:

– Поднимите этого джентльмена на шестой этаж.

Поднявшись наверх, я любовно похлопал свой чемоданчик.

Я бочком прошел в квартиру. Как и говорил Даркин, все собрались в первой комнате – большой приемной. Их было много, в основном полицейские. Вид у них был скучающий. Кремер сидел за столом и слушал одного из них. Я подошел к нему и назвал по имени. Он оглянулся и удивленно пробормотал:

– Черт возьми, какими…

– Послушайте, инспектор, не поднимайте крика. Я не собираюсь похищать ни задержанного, ни вещественные доказательства. Вы прекрасно понимаете, что я умираю от любопытства и нахожусь здесь с единственной целью его удовлетворить. Имейте сердце, в конце концов, я такой же человек, как и вы.

– Что у тебя в чемодане?

– Носки и рубашки. Я им воспользовался, чтобы подняться сюда. Если он вам не нравится, пусть один из ваших парней отнесет его в мою машину.

Он кивнул.

– Оставь его на столе. Предупреждаю, если ты станешь мешать…

– Не буду, не буду! Премного обязан…

Стараясь никого не толкнуть, я отступил к стене и хорошенько осмотрелся. Это была большая комната, приблизительно восемнадцать на двадцать, почти квадратная. Одна стена состояла почти сплошь из окон, завешанных шторами. В противоположной стене имелась дверь. На той стене, возле которой я стоял, висели картины, а на высоких подставках красовались вазы с цветами. Во второй стене, почти в самом углу, я увидел запертую двойную дверь, которая, несомненно, вела собственно в жилые комнаты. Остальная часть стены, эдак футов десять, была закрыта занавесом из того же материала, что и на окнах. По всей вероятности, занавес скрывал ниши – кладовые для одежды. Освещение было верхним. Выключатели находились возле обеих дверей. На полу лежал большой ковер, а посреди комнаты стоял стол. Почти рядом со мной находилась тумбочка с телефоном.