Читать книгу "Просто друзья - Робин Сисман"

— И у него роман с миссис Лемке, соседкой сверху.

Мистер Бламберг застонал и стукнул себя по лбу. Чувствовалось, что эта тема поднималась не раз.

— Все, что я сделал, — это спросил миссис Лемке, помнит ли она, как танцевать фокстрот. Откуда я знал, что она схватит меня и…

— Какая женщина станет танцевать с чужим мужчиной у себя на кухне среди бела дня? — мрачно поинтересовалась миссис Бламберг.

— Джесси, опомнись, Дорис шестьдесят пять лет, — запротестовал мистер Бламберг.

— Так она для тебя Дорис? Ну что же, прошу меня уволить.

— Она недавно переехала в наш дом. Она вдова, и я вел себя с ней просто по-соседски.

— По-соседски! Это по-соседски ты улизнул, чтобы пообедать с ней, когда я уехала к сестре?

— Я не улизнул. Просто зашел к ней пообедать.

И вот тут началось! Майкл был поражен тем, сколько в них страсти. Во время предварительной беседы мистер Блам-берг успел сообщить Майклу «по секрету», что у него был яркий двухнедельный безумный роман с шестидесятипятилетней Дорис, хотя безумства ограничились поцелуем украдкой и букетом цветов. Мистер Бламберг считал, что эта страница его жизни закрыта, и не понимал, отчего его жена устроила столько шума по этому поводу и почему он должен перед ней извиняться. Миссис Бламберг, напротив, считала, что ее предали, и жаждала крови.

— Я хочу развестись, и все, — решительно заявила она.

Мисс да Филиппо смотрела на Майкла с победным видом триумфатора, и он подумал, что она настоящая мужененавистница.

Разговор перешел в иное русло: об обеспечении миссис Бламберг после развода. Майкл находил требования, которые предъявляла мисс да Филиппо от имени своей клиентки, абсурдно завышенными, но всякий раз, как он начинал возражать, мистер Бламберг выбивал почву у него из-под ног, заявляя, что ему все равно, — он согласен на все. Так продолжалось до того момента, пока мисс да Филиппо не задала вопрос:

— А как насчет Пукки?

— Ха! Я знал, что до этого дойдет! — воскликнул мистер Бламберг, впервые за все время выказав кровную заинтересованность и оживление.

— Пукки — моя малышка, — заявила миссис Бламберг.

— Это верно, — кивнула мисс да Филиппо.

— Я ее купил и ухаживаю за ней, — вздернув подбородок, заявил мистер Бламберг.

— Неправда!

— Правда!

Майкл чувствовал, что вязнет в трясине. Украдкой листая страницы дела, он пытался узнать хоть что-то о столь важном предмете спора.

— Минуточку! О какой именно… э… малышке мы тут говорим?

Три пары глаз смотрели на него с презрением.

— Господи! — воскликнула мисс да Филиппе. — У меня всегда было такое чувство, что вы, мачо-отморозки из «Рейнертсон и Клэнг», не имеете ни толики сочувствия к людям, оказавшимся в столь печальной ситуации. Да будет вам известно, что Пукки — пятилетний элитный экземпляр хай-лэндского терьера, заказанный лично моей клиенткой, что может подтвердить и заводчик.

— И оплаченный моими деньгами, — веско заметил мистер Бламберг. — У Джесси нет ни пенни. Она никогда не работала.

— Никогда не работала? Никогда не работала? — Мисс да Филиппо, вскинув голову, словно римская аристократка — сходство с последней придавал ей римский профиль, — взирала на несчастного мистера Бламберга. — Эта женщина создала для вас дом, готовила вам еду, рожала детей, ухаживала за вами, когда вы болели, и дарила вам тепло своего тела на протяжении пятидесяти лет! Как же вы можете после этого утверждать, что она никогда не работала?

Наступила тишина. Майкл пытался вспомнить, что ему было известно об этой мисс да Филиппо. Она служила в адвокатской конторе, специализирующейся на разрешении семейных конфликтов, и имела большой опыт выступлений в суде. Майкл был уверен, что она феминистка.

— Разве это не типично для мужчин? — продолжала мисс да Филиппо зловещим шепотом. Ее пронзительный взгляд, словно лазерный скальпель, остановился на Майкле. Она смотрела на него, не мигая. — Разве женщина, которая делит с вами постель и мирится с вашими чуждыми ей музыкальными пристрастиями, не вносит свой вклад в вашу жизнь? Ходит на ненавистные оперы…

— Оперы? — удивленно воскликнули Бламберги.

— …пьет обезжиренное молоко из-за того, что вы на диете…

— Обезжиренное молоко?

— …терпит ваше неадекватное сексуальное поведение?

— Джесси! Как ты могла?!

У Майкла голова пошла кругом. Ему казалось, что мисс да Филиппо говорит о нем и Фрее.

— Вы добиваетесь этой женщины. — Мисс да Филиппо походила на Афину, разящую врага. Или на одно из грозных воплощений бога Вишну. — Вы посылаете ей цветы. Молите соединить ее жизнь с вашей. И вот в один прекрасный день — раз и все! — вы решаете, что она вам больше не нужна. И что же вы делаете? Приглашаете ее в ресторан, в общественное место, и там даете ей отставку.

— Но это Джесси меня оставила, — возразил старик.

— Конечно! А что мне оставалось делать? Ты завел роман с миссис Лемке.

— В последний раз говорю, я не…

— Вы бросили ее, бездомную, одинокую, с кровоточащей раной в сердце, выбросили, как старую, старую…

— Как старую, бездомную, одинокую туфлю, — сухо предложил Майкл, — в слезах.

Мисс да Филиппо хмуро смотрела на него. Чета Бламбергов выглядела окончательно запутавшейся и несчастной.

Майкл поднялся:

— Мисс да Филиппо, не могли бы мы с вами выйти на минутку в соседнее помещение?

— Охотно, — ответила та. Глаза ее горели, щеки пылали.

Майкл подошел к двери, с подчеркнутой вежливостью придержал ее, пропустив вперед даму, затем вышел сам, услышав в этот момент, как взвыла миссис Бламберг: «Но я не понимаю…» Майкл закрыл за собой дверь.

— А теперь, — он повернулся к мисс да Филиппо, — не будете ли вы любезны объяснить мне, что происходит?

— Не надо со мной разыгрывать невинность, — сказала она, глаза ее метали молнии. — Я знаю все. И считаю себя вправе заявить вам, что вы обошлись с Фреей возмутительно. Вы оскорбили ее. И если вы посмеете начать с ней тяжбу по поводу этих брюк, я лично буду ее защищать и, если понадобится, дойду до верховного суда.

Майкл растерянно смотрел на нее сверху вниз, только сейчас обнаружив, что она совсем маленькая. Откуда она знает про Фрею и брюки? Вряд ли Фрея стала бы нанимать адвоката на тот случай, если Майкл подаст на нее в суд. Ей бы это в голову не пришло. И почему такое предвзято-злобное отношение? Как случилось, что Катерина да Филиппо приняла все так близко к сердцу? Катерина… Дзинь… Это упала монетка.

— Вы — Кэт, — сказал он.

— Разумеется. — Она смотрела на него, готовая ринуться в бой, скрестив руки под довольно пышным бюстом. Майкл совсем не такой представлял себе Кэт.