Читать книгу "Врата Леванта - Амин Маалуф"

Это происходило в шестьдесят восьмом году. Как мне говорили, это была бурная весна для французских студентов. Но Надя думала только об отъезде. В ненавистный ей Левант. Она получила визу, купила билет на самолет и заказала номер в гостинице — все это на имя своей подруги.

На следующий же день после своего приезда в Бейрут она берет такси и отправляется в Клинику у Новой дороги. У нее не было никакой возможности узнать, по-прежнему ли я нахожусь там, но она предполагала, что место моего заточения не изменилось.

Директор принимает ее в своем кабинете, и она называет фальшивое имя. Естественно, Давваб сразу же осведомляется, принадлежит ли она к прославленному роду ювелиров. Она отвечает «да» с должной небрежностью — без вызова, но и без неловкости. Как делала Кристина в тех случаях, когда ей задавали подобный вопрос.

— Кстати, — добавляет моя дочь, — отчасти в связи с семейными делами я и приехала. Дело это деликатное, но я предпочитаю сразу раскрыть карты. Одна из моих тетушек несколько лет назад жила в Ливане и слышала много хвалебных слов о вашем заведении. Она-то и посоветовала мне обратиться к вам. По поводу моего отца. Уже довольно давно у него появились проблемы… серьезные проблемы с психикой, он наблюдается у специалистов…

— У кого же именно?

Надя хорошо подготовилась к встрече: она называет несколько очень уважаемых имен. Одобрительно кивнув, директор просит ее продолжать.

— Мы думаем, что пребывание за границей пойдет отцу на пользу. Равно как и всей семье. Мы ведь люди известные, вы же понимаете, и репутация нашей фирмы страдает. Он и сам это сознает. Я с ним еще не говорила о том, чтобы поместить его сюда на лечение, однако уверена, что он возражать не будет, если лечебница ему понравится. Мне кажется, у вас есть все, что только можно пожелать: солнце, спокойный пейзаж, хорошее обслуживание. Я, можно сказать, приехала сюда на разведку… посмотреть, в какой обстановке он окажется. Прежде чем принять окончательное решение, вам, наверное, придется самому осмотреть его в Париже. Все расходы, разумеется, за наш счет…

Рыбка клюнула! Источая мед, доктор Давваб предлагает богатой наследнице пройтись по его образцовому заведению.

Он начинает с сада: небольшой ознакомительный тур, чтобы лучше почувствовать атмосферу. Вид на горы и на море — совсем близкое. Медицинское оборудование новенькое, как с иголочки, — ничего удивительного, ведь его используют очень редко. Затем палаты. Комната Лобо, который сидит за своим пианино. Потом большой зал с зелеными растениями, где пациенты, непривычные к такого рода посещениям, оставляют свои неизбежные карты и окружают гостью.

— Не бойтесь, — говорит ей Давваб, — они не сделают вам ничего дурного!

Надя согласно кивает. Она старается сохранить тот несколько высокомерный вид, который подобает важной особе, прибывшей осуществить тщательную инспекцию. Смотрит налево, направо, вверх, вниз, словно желая убедиться, что в углах этого слишком чистого зала не скопилась пыль. В сущности, легко можно понять, какие чувства ее обуревают, пока она обводит взглядом эту группу сумасшедших, стараясь угадать среди них отца, которого никогда не видела.

В тот день я не играл ни в карты, ни в шашки, ни в триктрак, ни во что-нибудь другое. Мы немного поболтали с Лобо, затем он сел за пианино, а я взял книгу и погрузился в чтение. Когда появилась гостья и началась вся эта суматоха, я не двинулся с места. Лишь поднял голову на мгновение. Чтобы увидеть незнакомку.

Наши взоры встретились. Кто такая эта юная девушка? У меня не было на сей счет никаких предположений. А она меня узнала. Я был похож на свои старые фотографии. Взгляд ее застыл. Мой тоже, но лишь потому, что я был заинтригован. И даже слегка задет тем, что эта чужестранка явилась разглядывать нас, словно рыбок в аквариуме.

Вероятно, на лице моем появилось соответствующее выражение, поскольку Давваб сказал со смешком, словно бы извиняясь:

— Мы помешали ему читать!

Одновременно он буравил меня уничтожающим взглядом. Затем добавил:

— Этот господин только и делает, что читает. С утра до вечера. Чтение — его страсть.

Это было не совсем верно, он слегка приукрасил положение дел — с явной целью повысить интеллектуальный престиж своей клиники.

— Если так, — говорит Надя, — я подарю ему книгу, которую только что прочла.

Открывая на ходу свою сумочку, она направляется ко мне.

— Не стоит труда, — отвечает директор.

Но она уже стоит рядом со мной. И я вижу, как она что-то сует в книгу, прежде чем протянуть ее мне.

Затем возвращается к Даввабу, и тот выдавливает из себя улыбку. Я же, по-прежнему крайне удивленный, машинально открываю книгу. Однако не успеваю рассмотреть даже заголовок. Вверху, в правом углу, над фамилией автора, написано карандашом имя владелицы. Надя К.

Я сразу встаю. Вглядываюсь в нее с необычной для себя пристальностью: только что в ее лице мне открылись черты, напоминающие Клару. В эту секунду я сознаю — без тени сомнения, — что там стоит моя дочь. И чувствую, что Давваб не знает, кто она. И иду к ней, обещая себе, что не выдам ее. Но она, увидев, что я двигаюсь, словно автомат, пугается. Понимает, что я узнал ее, и боится, как бы из-за меня не рухнул весь ее план.

Тут я подхожу к ней и показываю на книгу, говоря: «Спасибо!»

Она хватает протянутую ей руку, которую я начинаю встряхивать, повторяя: «Спасибо!», «Спасибо!», «Спасибо!» — не в силах остановиться.

— Ваш подарок его тронул, — переводит директор с нервным смешком.

Я притягиваю к себе Надю, чтобы поцеловать ее.

— Пожалуй, хватит уже, вы переходите все границы! — вопит этот тип.

Но Надя, с трудом сохраняя хладнокровие, бросает:

— Оставьте его, здесь нет ничего дурного!

Тогда я прижимаю ее к груди. На короткое мгновение. Я вдыхаю ее запах. Тут Давваб отстраняет меня.

А она, не желая провалить свою миссию из-за приступа чрезмерной чувствительности, говорит:

— Какой он трогательный, этот господин.

И добавляет — восхитительная наглость! — специально для доктора:

— Мой отец тоже обожает читать. Я расскажу ему, что здесь произошло. Уверена, что он подружится с этим пациентом.

На самом деле она больше всего боится, что меня накажут за подобное поведение и что Давваб отберет книгу… Поэтому она без колебаний заявила — я узнал об этом позднее, — что эта волнующая сцена лишила ее последних сомнений и она отныне твердо уверена, что ни в одной клинике ее отцу не будет так хорошо. Отцу-ювелиру, разумеется…

Давваб ликовал. А я был спасен — как и моя книга… И письмо, которое она вложила туда.

Впрочем, я постарался как можно быстрее спрятать его под одеждой. Зашел в туалет, и все. Потом оторвал первую страницу книги. Осторожность, осторожность… На конверте стояло мое имя, поскольку Надя, конечно же, не думала, что сумеет вручить мне письмо в собственные руки, — и предполагала, что сунет его какому-нибудь пациенту, внушающему доверие, в надежде, что тот мне передаст.