Читать книгу "Черная Cкала - Аманда Смит"

Тетя Тасси никак не может прийти в себя от потрясения. Все знают, как сильно она любила Романа. Вера и Вайолет тоже в ужасном состоянии. Они не могут поверить, что их папочка умер. Тетя Тасси надеется, что когда-нибудь я все же вернусь в Черную Скалу и мы помиримся. «Что ни говори, родная кровь есть родная кровь», — отмечала она. Куда вдруг подевались все ее бывшие друзья? А она знает, сердцем чувствует, что Роман не мог совершить того, что на него наговаривают. И она всегда знала, что дочка Маккензи — выдумщица и лгунья. Почему же все поверили ей, а не тете Тасси? «Не зря говорят, — добавляла она в конце, — что друзья познаются в беде».

Дочитав письмо, я закричала:

— Благодарю тебя, Господи! Благодарю тебя!

В комнату вбежал Вильям:

— Что такое? Что случилось?

Я воскликнула:

— Неважно, неважно, просто есть что отпраздновать!

Вильям обрадовался, потому что как раз собирался пригласить меня завтра сходить на Шарлот-стрит послушать, как поют «Нью-Таун Сингере». Все время, пока мы шли домой, он раздумывал, как бы мне об этом сказать, но так и не решился, потому что был уверен, что я откажусь. Я сказала:

— Конечно! Конечно, давай сходим на Шарлот-стрит послушать музыку!

В дверях уже стояла Элен Родригес:

— Что это, Селия? Хорошие новости?

Ночью, у меня в комнате, доктор Эммануэль Родригес тоже захотел узнать, почему у меня такое хорошее настроение.

— Твои глаза так и сияют. Селия, я никогда не видел тебя такой. Что случилось? Это как-то связано с твоей тетей? С той, что на Тобаго?

И тогда я сказала ему:

— Вы всегда хотели знать, кто был мой первый мужчина. Так вот, его звали Роман Бартоломью, и сегодня я узнала, что он умер. И я ужасно счастлива, потому что это значит, что есть Бог на свете.

20

Мы сидели на веранде, пили английский чай, наслаждались прохладой уходящего дня, и тетя Сула учила меня вязать. Я быстро ухватила главное, чем очень порадовала тетю: накинуть нитку на палец, поддеть снизу крючком, протащить через петлю.

— Ты совсем как я. Я тоже очень быстро научилась и потом вязала все эти годы. Когда ты выйдешь замуж, захочешь, чтобы у тебя в доме были вязаные вещицы. Лучше начать уже сейчас. Можно вязать и детские вещи — это просто и быстро.

Мне было очень трудно представить, что когда-нибудь я выйду замуж.

— А ты, тетя Сула? Почему ты не вышла замуж?

— Нужно встретить человека, который тебе подходит.

— А ты когда-нибудь была влюблена?

Она слегка улыбнулась.

— В кого?

— Все вопросы да вопросы! Это было очень, очень давно.

— Как ты поняла, что любишь его?

— Ну, мне хотелось все время быть с ним. Когда я видела его, сердце начинало стучать, как барабан. — Она похлопала себя по груди.

— А он? Он любил тебя?

— Говорил, что да.

— Почему же тогда он на тебе не женился?

— Можно любить кого-то, кто тебе не пара.

Да, подумала я, именно так, как я.

Мы собирались прогуляться вверх по ручью, но тетя Сула плохо себя чувствовала. Она не жаловалась, но когда Джозеф Карр-Браун привез какие-то особые травы, которые он получил для нее в Четырех Дорогах, тетя заметно обрадовалась. Пока она смешивала травы с порошковым молоком и разводила теплой водой, он рассказал мне, что эти травы прислала Хазра.

— Женщина, которую мы подвозили в прошлый раз, помнишь? Она сказала, что они помогают от всех болезней. У Хазры не только приятная внешность, она много знает и умеет. — Мне было непонятно, действительно ли он сам в это верит. — Она выращивает травы в своем садике, высушивает, чтобы потом можно было их заваривать. — И он спросил: — Каково это на вкус, Сула? Бьюсь об заклад, ужасная гадость. Похоже на глину.

— Да, мистер Карр-Браун, похоже на глину, только еще хуже.

Он уже собирался уходить, но внезапно небо потемнело и начался ливень. Подул такой сильный ветер, что мы зашли в дом. Тетя Сула ушла к себе в спальню, мы остались наедине с Джозефом Карр-Брауном, если не считать Тени, и я недоумевала, о чем мне с ним разговаривать, когда он достал из кармана какой-то вытянутый серебряный предмет, приложил к губам и начал дуть. Позднее тетя Сула объяснила мне, что предки Джозефа Карр-Брауна приехали из Шотландии и он научился играть на этом инструменте у своего деда. Раньше мне никогда не приходилось слышать игру на губной гармошке. Тень, насторожив уши, преданно смотрел на хозяина, тетя Сула вышла из спальни и остановилась в дверях. Мелодия — тягучая и временами печальная — была так хороша, что хотелось и смеяться, и плакать одновременно. Когда музыка смолкла, тетя сказала:

— Пожалуйста, сыграйте это на моих похоронах.

— Ну, видишь ли, — ответил мистер Карр-Браун, — если все пойдет естественным чередом, то я умру намного раньше тебя.

Я вспомнила о Романе — где его похоронили? Наверно, рядом с его матерью в Спейсайде. Утром, когда я приехала в Таману, тетя Сула сказала:

— Селия, нам не обязательно говорить о Романе, но давай просто упомянем, что он умер.

— Умер, — сказала я. — И пусть теперь его душа горит в аду.

После ужина, как обычно, тетя Сула настояла на том, чтобы самой вымыть посуду. Я у нее в гостях, сказала она, я приехала не для того, чтобы работать. Глядя на нее, я подумала: какая у нее прямая и изящная спина, не то, что у тети Тасси, которая, как ни старалась, никогда не могла похудеть.

Я спросила:

— Моя мама была красивой?

Тетя Сула подняла взгляд от раковины и рассеянно посмотрела во двор.

— Разумеется.

— А люди оборачивались, когда она проходила мимо?

— Непременно.

Маленькая ящерица высунула головку из-за картины и сразу же юркнула обратно. Только краешек хвоста еще торчал снаружи.

— Она была веселая?

— О да.

Ящерица ловко добежала по стене до окна, перепрыгнула на подоконник и исчезла.

— Я на нее похожа?

Тетя Сула обернулась и некоторое время изучающе меня рассматривала, затем покачала головой:

— Не очень.

Мне показалось, что она выглядит огорченной.

— В таком случае я должна быть похожа на своего отца, — сказала я и уселась в кресло-качалку, положив руки на гладкие, полированные подлокотники. Если долго сидеть, плетеные сиденье и спинка отпечатывались на коже.

— Тетя Сула, ты была знакома со своим отцом?

— Я очень мало его знала. У него был тяжелый характер.