Читать книгу "Записки понаехавшего - Михаил Бару"

— Валер, ты что, совсем, что ли! Ведь пост же!

— А вчера, когда ты еще в пять утра… и после обеда я к тебе… в смысле мы… Не, я разве против — я только за! Всеми этими, как говорится…

— Валера! Дурак! Вчера был праздник! Настоящий женский праздник! Мы же его всегда… Нет, ну надо было меня так выбесить! Дурак! Таких простых вещей не понимать… Домой пошли!

* * *

Две девушки стоят в огромном отделе бижутерии. На бескрайней стене перед ними на гвоздиках висят бусы, браслеты, заколки, колечки самых разных расцветок такой нечеловеческой яркости, которая описывается уже не обычным прилагательными вроде синий или красный, а тротиловым эквивалентом. По всему видно, что если они немедленно не остановят свой выбор на каком-нибудь браслете или бусах, то их просто разорвет, как двух хомячков, на куски. Наконец одна из них, даже не пытаясь оторвать взгляд от кулона, изготовленного из золотистой пластмассы самой высокой пробы, говорит:

— Оль, мы сегодня уйдем отсюда?

Молчание.

— Оль, а Оль… Мы сегодня уйдем отсюда или нет?!

Оля, маленькая и щуплая, точно чижик, не повернув головы, отвечает паре серег, усыпанных рубинами величиной в сто пятьсот карат каждый:

— Ир, ты чо, не видишь — я в коматозе.

* * *

Женщина лет сорока, перемазанная такими густыми синими тенями, что кажется, у нее на лице наступили сумерки, в сбившейся набок прическе то ли из щипаной нутрии, то ли из кролика, говорит бесцветным, точно пятновыводитель, голосом низкорослому мужчине с большой клетчатой сумкой:

— Вот давай ты сейчас этого не будешь здесь. Вот не будешь и все. Игорек наш тим-лидер. Хули тут непонятного-то?

* * *

— Девушка, будьте добры мне свининки попостнее, — попросил мужчина в замшевой куртке продавщицу мясного отдела.

— Само собой, попостнее, — отвечала та, — ведь сейчас пост.

И, протягивая руку за куском мяса, ни с того ни сего сказала своей соседке по прилавку:

— Я как дверь открыла, как взглянула на него — так у меня внутри все обосралось.

Та ничего не ответила, только собрала губы в куриную гузку и со значением покачала головой.

* * *

Теперь свах нет — да и кому они нужны? Теперь жених о невесте знает все, включая количество детей, мужей и брата-алкоголика в Туле. Да что брат, если даже и пломбы на невестиных зубах жених сам, своим языком ощупал неоднократно задолго до свадьбы. С закрытыми глазами он найдет ее точку «ж», а она его точку «м». Какая уж тут интрига при такой простоте нравов… Раньше все было куда как интереснее. К примеру, в средние наши века, в Москве кроме свах были еще и специальные смотрельщицы — доверенные лица с обеих брачующихся сторон. Приходили они, скажем, осматривать невесту. Не хромая ли она, не уродина ли, не шелудива ли. С невестой даже разговаривали (теперь в это трудно поверить!), чтобы убедиться — слышит ли она вопрос (не глуха ли), отвечает ли впопад (не дура ли), не картавит (не француженка ли). Короче говоря — к женитьбе подходили серьезно. Отсюда со всей очевидностью можно сделать вывод о том, что сейчас… Однако мы не сделаем. Что ушло — то ушло. Не вернуть. Но бесценный этот опыт мог бы пригодиться нам не только в матримониальных вопросах. Возьмем, к примеру, выборы. Ведь как оно получается — выбираем мы высокого, красавца, речистого, либерала и демократа, чуть ли не борца за права человека, а после выборов вдруг оказывается, что он и ростом мал, и двух слов толком связать не может, и не то что за права человека, а совсем наоборот — служил в известных органах. Хорошо еще, что не шелудив. Где были наши смотрельщики в то время как мы выпивали в буфете на избирательном участке? Кто составлял роспись приданого? Мы думали, претендент богат как Крез — он же нам обещал если не золотые горы, то уж холмы или хотя бы кучки точно, а оказалось, что он и в брак-то вступает в надежде поправить свое материальное положение, не говоря о положении многочисленных родственников и знакомых. Кому теперь жаловаться и на кого подавать в суд? Тут свахи бы и пригодились. Не грозить же кулаком Спасской башне. Уж мы бы им показали!

Поздно. Некому показывать. Да и нечего. Одно только и утешает, что и со свахами у наших предков случались такие загогулины… Родители невесты тоже не лыком были шиты — сватали одну дочь, умело драпируя ее занавеской во время смотрин, а замуж выдавали совершенно другую. Случалось, что и уродину, и хромую, и шелудивую. Тоже потом и крик поднимался, и развода требовали, и возмещения убытков. Да толку-то… Прав был один умный средневековый наш бытописатель: «Благоразумный читатель! Не удивляйся сему: истинная есть тому правда, что во всем свете нигде такова на девки обманства нет, яко в московском государстве».

* * *

Если присмотреться к афишам разных кинотеатров и домов культуры на окраинах Москвы, то с первого взгляда может показаться, что они многолетней давности. Выступают где-нибудь в глухих закоулках Капотни или Медведково давно вышедшие в тираж Малинины, Серовы и прочие Алены Апины. Чем ближе ко МКАДу — тем старше давно угасшие звезды нашей эстрады. Астрономически говоря — это уже и не звезды, а мелкие астероиды и космический мусор. Самые старые, вроде какого-нибудь древнего, еще в индийских джинсах Богдана Титомира или Неласкового мая вообще поют и пляшут за еду в красных уголках жилконтор. Пенсионеры и ветераны, которые одни только и посещают такие бесплатные концерты, утверждают, что на них можно иногда видеть настоящего Иосифа Кобзона. Не того бессмертного, который в сверкающих черных кудрях до плеч безостановочно поет в Кремле, а другого, похожего на еще не исполосованный кинжалом портрет Дориана Грея, сморщенного, лысого до мозга костей, еле слышно сипящего «Не расстанусь с Комсомолом, буду вечно молодым…».

* * *

Мало кто знает, что длина носа столичного жителя в среднем на несколько сантиметров больше носа провинциала. Москвич, к примеру, может отличить по запаху не только сторублевую купюру от пятисотенной, но даже деноминированную банкноту от неденоминированной. А уж по следу стодолларовой бумажки не только взрослый москвич, но даже и пятилетний ребенок может идти часами и ни разу не свернет в сторону от цели даже в метро. Не то — провинциал. Житель какого-нибудь Воронежа или Тамбова даже пятак от рубля отличить не может. У тамбовских, кстати, чаще всего нос вообще картошкой. Конечно, такой нос имеет и свои недостатки. Москвичей изводят частые насморки. Стоит москвичу приехать, к примеру, в культурную столицу, и на него нападает такой чих… Петербуржцы как увидят чихающего человека — так сразу подходят и вежливо объясняют ему, как пройти на московский вокзал в Эрмитаж или в Петропавловскую крепость.

* * *

Изучая историю уездного города Александрова, наткнулся на любопытный факт. В девятнадцатом веке городской голова, купец первой гильдии Иван Федорович Баранов каждый год лично от себя давал приданое пяти бедным девушкам на выданье. И тут я задумался… Бедные девушки у нас не перевелись. Богатые городские головы… стали еще богаче. Мягко говоря. Ежели представить, скольким невестам смог бы выдать приданое, к примеру, столичный градоначальник… Хоть бы и давал он его каждый квартал… Можно повредиться в уме. Градоначальница же северной столицы могла бы давать приданое бедным юношам. Наши отцы родные могли бы раскошелиться на президентское и премьерское приданое. Вот тут-то мы бы и посмотрели, кто из них роднее. Конечно, к этому делу надо с умом подойти. Если всё пустить на самотек, то сейчас выяснится, что все бедные девушки совершенно случайно племянницы, свояченицы и даже тещи градоначальников, премьеров и президентов. Тут нужна всероссийская лотерея… Нет, они пометят выигрышные лотерейные билеты. Или просто не пустят их в тираж. Бедные девушки будут с ума сходить, скупать пачками проигрышные билеты, биться в истерике головами о лотерейные барабаны… а потом окажется, что беднее всех, к примеру, жена столичного градоначальника. Какие-нибудь либералы подымут крик, что она, мол, давно замужем… Как дети, ей-Богу. К тому времени она официально разведется и все свое имущество перепишет на пчел. Начнутся демонстрации. Невест станут разгонять ОМОНом, Басманный суд немедленно выяснит, что Ходорковский и Лебедев лично причастны к лотерейному обману бедных девушек и добавит им еще по два срока… Кончится всё тем, что… Да ничем хорошим не кончится. Можно подумать, что у нас были случаи, когда кончалось хорошим. Я не виноват, что у нас получается как всегда. Хотел-то я как лучше.