Читать книгу "Штурмовая бригада СС. Тройной разгром - Леон Дегрелль"

Не имея никаких сведений от немецкого командования в течение нескольких дней, я попытался добраться до командного пункта генерала Дитриха по дороге. Я едва успел восхититься великолепной панорамой плато в Арденнах на полдороге между Уффализом и Барак-Фретюр, когда на нас спикировали штурмовики, несущиеся буквально над самыми нашими головами. Две пули размером с палец пробили мотор, еще одна скользнула по моей каске, а четвертая пробила бумаги, пройдя у меня между боком и рукой. Грузовик, который мы встретили, совершил безумный пируэт и перевернулся, вспыхнув.

Мы сумели вытащить из обломков одного более или менее целого солдата. Остальные, придавленные автомобилем, сгорели заживо. Мы могли видеть, как обугливаются их руки. Целых 15 минут штурмовики шастали туда и сюда, каждый раз обстреливая нас зажигательными пулями и сбрасывая бомбы.

Буквально по всей дороге шла такая же охота за людьми и машинами.

Дни ожидания

Мы провели сочельник в Штейнбахе в Арденнах.

Повсюду мои солдаты праздновали в семьях. Фермеры звали их по именам и делились всем, что имеют.

Эти зажиточное люди просили только одного — мира. Чтобы им позволили работать! Больше не слышать о политике. Чтобы их оставили в покое и позволили заботиться о своих семьях, своих полях, своем скоте. Они были совершенно правы и только жалобно повторяли привычные жалобы фермеров всех времен и народов.

Я отправился к ним пожевать новогодние вафельки. В полночь все целовались без церемоний, грубые поцелуи загорелых фермеров и усатых баб.

Но я смотрел, как мои товарищи душевно поют. Я думал о снеге, в котором сражались солдаты под Бастонью, на реке Ур, в лесах Лерно и Ставло. Я думал об Арденнах, взорванных и пылающих багровыми ночами.

Что принесет нам новый год?

* * *

На следующий день нам пришлось передать наш ледяной замок под полевой госпиталь, и мы просто не знали, куда отправиться. Раненые из-под Бастони шли потоком. Мы перебрались в деревню под названием Лимерле.

Теоретически я должен был взяться за административную реорганизацию этих районов. Командовавший военными операциями фельдмаршал Модель письменным приказом передал мне всю политическую власть на территории Бельгии, отбитой у союзников.

Но повсюду гражданские власти бежали. Приходские священники сделали то же самое. Перепуганные бомбардировками союзников семьи с начала января жили как могли, большей частью скрываясь в погребах. Так что издавать декреты и реформировать конституцию было явно некстати.

Все, что я мог сделать, — это дать жителям Лимерле и Штейнбаха утешение во время мессы. Наш эсэсовский капеллан, преподобный отец Штокманс, был с нами. Поэтому, несмотря на атаки штурмовиков, колокола деревенской церкви зазвонили, собирая жителей и солдат к алтарю бога любви и милосердия.

* * *

Я разослал курьеров во всех направлениях, чтобы собрать информацию о положении в окрестностях, освободить брошенных в тюрьмы патриотов и собрать свежие выпуски газет.

Сообщения о наших освобожденных товарищах заставляли кровь холодеть в жилах. Они описывали жестокое обращение, которому подвергались тысячи мужчин и женщин по всей Бельгии во имя «демократии»: содержание в тюрьмах в нечеловеческих условиях, издевательства, побои, пытки, позор и даже убийства только за то, что они разделяли иные политические идеи, нежели «освободители» в сентябре 1944 года.

Газеты из Брюсселя, Льежа и Арлона, которые доставили наши эмиссары, были нашпигованы ненавистью и призывами к жестокости, рассчитанными на самые низменные инстинкты толпы. В них можно было увидеть бесконечные списки достойных людей, брошенных в тюрьмы победившими политиками за то, что они разделяли наши взгляды в той или иной степени, либо просто выписывали наши газеты. Тюрьмы и казармы были переполнены, ведь туда загнали около 100 ООО человек, которые подвергались всяческим истязаниям со стороны жестокой охраны. Официально, но при этом совершенно незаконно наказаниям подверглись около полумиллиона бельгийцев.

Самым наглядным примером для нас стало прибытие 15 молодых юношей, сбежавших из тюрьмы в городе Сен-Убер. Это учреждение для исправления малолетних преступников имело мрачную славу по всем Арденнам. Именно туда заперли некоторое количество детей из семей рексистов. Их отцы и матери тоже были брошены в тюрьмы. Ребята были оторваны от своих семей, с ними обращались как с умственно отсталыми, их держали вместе с самыми жестокими нарушителями.

Иметь политические идеи, отличные от идей победителей, значило превратиться в уголовного преступника, подвергнуться преследованиям или даже казни. Молодых женщин сгоняли в маленькие камеры, брили наголо, избивали и часто насиловали. Матери больших семей были оторваны от своих семей и безжалостно брошены в тюрьмы. Стариков загоняли в мрачные сырые камеры, где они могли умереть от тоски и лишений. Но ребят наказывали вообще без всяких законных оснований. Во имя демократии мстительные противники старались превратить детей, которые ничего не знали о политике, в грязные, продажные, жестокие существа. И все это во имя правосудия и справедливости!

Мы могли подняться против этих преступлений и могли заставить их искупить свои преступления, которые вопияли о возмездии. Но мы поклялись перед Богом, что будем выше гнева. Мы не пролили ни единой капли крови за эти недели, и тем не менее наши души кипели от негодования. Все, что позднее рассказывали продажные писаки о казнях, которые мы совершали в Арденнах, просто политический заговор и гнусная клевета.

Мы видели страдания наших соотечественников, попавших под бомбы союзников в районах, где шли бои. Мы не желали добавлять новые страдания.

Мы также понимали, что нельзя строить будущее на мести. Мы желали объединить различные группы нашего народа, утишить ненависть вместо продолжения кровавых репрессий. Никто из нас не нарушил эти приказы.

Однажды утром

Самым важным для немцев в конце декабря 1944 года было отрезать, быстро окружить и уничтожить войска союзников на Западном фронте. Уже через неделю стало понятно, что битва на уничтожение не удалась немецкому командованию.

60 часов было достаточно моторизованным частям рейха, чтобы добиться глубокого прорыва через Арденнское плато. Они вышли к железнодорожной линии Люксембург — Брюссель в Жемелле. Двигаясь на запад, они пересекли леса и горы из конца в конец. Немецкие дивизии вышли на широкие равнины в Кондрозе и Ла-Фаменне.

Но даже через три дня союзники еще держались.

Если бы немцы сумели наладить снабжение своих танковых и моторизованных дивизий топливом и боеприпасами, они легко продолжили бы наступление с прежней скоростью.

Даже в конце 1944 года эти дивизии были прекрасно оснащены. Разумеется, они легко справились бы и с обычной работой, особенно если требовалось остановить толпы монголов в серых шинелях, которые в панике бежали по снегам возле Бастони.