Читать книгу "Медведица, или легенда о Черном Янгаре - Карина Демина"

Пожалуй, хорошая битва помогла бы избавиться от ярости, но осенние ливни приглушили пламя вражды. Отступил Тридуба к Лисьему логу, уводя остатки своих людей. Янгар же, вместо того, чтобы двинуться по следу, ждал.

Чего?

Он сам не знал.

Война эта вдруг показалась пустой, лишенной всякого смысла. И медлил Янгар. И все чаще, пытаясь сбежать от самого себя, он уходил в лес.

К оврагу, ныне заполненному гнилыми листьями.

Водой.

И памятью.

Он пытался найти могилу, однако не преуспел. Почти переломив себя готов был задать вопрос Кейсо, но заглянул в глаза и промолчал. Да и так ли важно, где лежит тело, если душа уже давным-давно пересекла порог? И надо было отпустить ее, но…

…в овраге Янгару становилось легче.

Глава 19. Маленькая медведица

В тот день, когда Янгхаар меня спас, шел дождь.

Вообще дожди зарядили давно, наполнив некогда столь уютный лес сыростью. Вода смешала запахи и вымочила листвяные ковры.

Лес засыпал.

И прежде такой уютный, стал чужим.

Серое небо лежало на пиках ветвей. Пил влагу лесной мох. И каждый шаг мой отзывался всхлипом, словно бы лесу тяжело было держать мое неуклюжее медвежье тело. А человеку в нем вовсе не было места. Пусть бы холода я не ощущала, да и болезни людские были мне не страшны, но чем дольше пребывала я в медвежьем обличье, тем более неуклюжим слабым казалось собственное тело.

Ветви цеплялись за волосы. Острые сучья норовили разодрать кожу, да и старая паутина липла к ней, словно желала поймать. Лишь Горелая башня была рада мне-человеку.

Осенний лес желал видеть медведицу.

Как я вышла к оврагу?

Не помню.

Просто шла, перебираясь с тропы на тропу, пытаясь справиться с одиночеством, которое стало совершенно невыносимым, и слушала жалобы ветра. Ему тоже было холодно и мокро.

Я не сразу узнала место.

Овраг. Черно-бурый покров гнилых листьев. Ручей, разбухший на осенних дождях, грязен. И корни деревьев торчат из глиняных стен. Вода устремляется вниз, вырезая на мягкой плоти земли узоры.

Я не собиралась спускаться.

И оставаться сколь бы то ни было надолго. Я уже развернулась, чтобы уйти, когда раздался лязг. А в следующий миг я заревела от внезапной боли. Железные зубы вонзились в мою лапу, пробив и мокрую шерсть, и кожу… Я рванулась, поднялась на дыбы, пытаясь стряхнуть капкан, но струна цепи прочно привязала его к старому дубу.

Холодное железо не собиралось отпускать добычу.

Я металась, дергалась, пыталась добраться второю лапой до скрытой пружины или хотя бы расшатать цепь. Но металл лишь крепче впивался в плоть.

И цепь держала прочно.

От обиды и боли мне хотелось плакать.

А потом я увидела Янгара.

Он шел по краю оврага, ступая беззвучно, словно и не человек — призрак. Вода стерла и его запах. Вымокли черные косы, прилипли к спине. Пропиталась влагой одежда. И лишь острие копья в руке блестело ярко.

Заметив меня, Янгар остановился.

Копье поднял.

Ударит?

Ударит. Мне ли сомневаться…

Ближе только подойдет, чтобы наверняка.

И он шел. Я же наблюдала.

Шаг. И прогибается плотный листвяной ковер, выпуская мутную влагу. Всхлипывает моховая подушка, попав под сапог. Оседают брызги грязи на черном сафьяне.

Еще шаг. Полусогнутые колени. И рука поднимается для удара. Идет складками влажная кожа, а с локтя бежит водяная дорожка.

И снова шаг. Ближе. Коса соскальзывает с плеча и переваливается, ложится на грудь широкой лентой. Янгар раздраженно отбрасывает ее назад.

Глаза его по-прежнему черны.

А на щеке свежая ссадина… лес оставил?

Надо обернуться.

…успеть до удара.

…сказать.

…что сказать?

Оборотня в живых точно не оставят.

Но Янгар, оборвав нить взгляда, вдруг опустил руку.

— Никогда не видел зеленоглазых медведей, — сказал он, и я заворчала, отползая под низкие ветви крушины. Лишенные листьев, они были плохим укрытием, да и цепь не отпустит далеко.

— Спокойно, девочка, — Янгар медленно наклонился и положил копье на листья.

Он не собирается бить?

— Ты еще маленькая, верно? И тебе больно, — он говорил ласково. И приблизился еще на шаг. Теперь, пожалуй, я могла бы добраться до него.

Ударить.

Лапой по лицу. Наотмашь.

Плети у меня нет, но есть когти. И разве не справедливо ответить ударом на удар?

Я легла на листья и прижала уши. Шерсть на загривке поднималась дыбом, и рычание предупреждало Янгара: не подходи.

— Боль — это плохо, — он опустился на колени. — Я знаю. Мне часто ее причиняли.

Он остался прежним.

И изменился.

— Когда больно, хочется отплатить тем же, не важно, кому… я платил.

Сняв с плеча сумку, Янгар вытащил кусок вяленого мяса и нож. Движения его были плавными, медленными. И я не сводила взгляда с его рук, а он — с меня.

Мы оба не верили друг другу.

Но почему он разговаривает, вместо того, чтобы просто добить?

— В это время года медведи уже спят, — Янгар отрезал узкую полоску мяса и бросил мне. — Но с тобой что-то случилось?

Он спросил и сам себе ответил.

— Случилось… ты очень… странная медведица.

Следующую полоску Янгхаар отправил в рот. И жевал с весьма сосредоточенным видом. Вот что он делает? Неужели полагает, будто зверя так легко приручить?

И сама не зная, зачем, я поддержала игру.

Дотянувшись до мяса, подобрала его. Соленое. Терпкое… с ароматом дыма, который мне-медведице не нравится, а вот у меня-человека будит воспоминания.

…давно, еще в Лисьем логе, который уже почти стерт из моей памяти, я ходила в ночное. И пусть бы у общего костра меня не рады были видеть, но я раскладывала собственный. Помню прекрасно и черную гладь пруда, к которому лошадей водили на водопой, и луг с его высокими травами, сочными, терпкими ароматами, и пламя, что плясало на тонких веточках. Звон комарья. Дым. И опаленный со всех сторон кусок хлеба, вкуснее которого в тот момент не было лакомства.

Помню тишину.

И лошадей, что разбрелись в ночи.

И голоса, запахи… мир…

…надо же, я действительно стала забывать, каково это — быть человеком.