Читать книгу "Медведица, или легенда о Черном Янгаре - Карина Демина"

…ушел непонятный страх, пусть бы каждый раз на пороге тронной залы сердце неприятно дергалось, а руки сами собой в кулаки сжимались.

…и уважения не появилось.

…но клятва все еще держала, хоть бы и не раз, не два думал Янгар, что трон Оленьего города заслуживает иного кёнига.

— Нет, — Кейсо умел угадывать мысли друга. — Не смей. Ты в одной войне увяз. И две точно не потянешь.

Это Янгхаар и без него понимал. Как понимал и то, что ему, быть может, и позволят сместить кёнига — многим не по нраву Вилхо Кольцедаритель — вот только трон Янгару не отдадут. Объединятся великие рода, защищая корону от недостойного.

И раздавят Янгара.

Да и не пойдет Янгхаар Каапо против собственного слова.

Он сам принес клятву. И сдержит ее, что бы ни случилось.

— Вот и ладно, — Кейсо погладил цепь, впившуюся в кожу. — Но меня волнует иное, малыш. Кёниг трусоват и недоволен. А недовольство его могут обратить против тебя же. Я слышал, что появились в Оленьем городе дети Ину.

— Кто?

— Талли Ину… — помедлив, Кейсо добавил: — И Пиркко Ину.

— В городе безопасно.

Троих сыновей потерял Ерхо. И правильно, что пожелает он защитить четвертого.

— Не в безопасности дело, мальчик мой. Они пришли к кёнигу просить за отца. И если просить станет Пиркко, то кёниг, быть может, и послушает…

Кейсо зачерпнул горсть орешков, но есть не стал, высыпал в чашу по одному.

— И что? — Янгхаар не понимал причин беспокойства. — Ты же сам говорил, что кёниг желает прекратить войну. И какая разница…

— Большая. Порой женщина красотой и словом может добиться большего, чем мужчины силой и сталью. Ину тебя ненавидят. И если Пиркко сумеет добраться до сердца кёнига… малыш, с этим врагом ты не справишься.

— Почему? — Янгхаар даже обидеться не сумел.

Враг?

Глупость враждовать с женщиной.

— Слишком наивен, — со вздохом сказал Кейсо.

Он замолчал, думая о своем. Молчал и Янгар, пытаясь понять, чем же сумеет повредить ему Пиркко-птичка. Сердце кёнига?

Оно такое же жирное и ленивое, как сам Вилхо.

И в этом сердце время от времени рождаются чувства к женщинам, которых при дворе множество. Но чувства эти слабы и длятся недолго.

Вилхо чересчур любит себя, чтобы любить еще кого-то.

Олли лежал на циновке, подтянув колени к груди. Он больше не плакал, но лишь дышал судорожно. Вздымались и опадали бока, словно у загнанной лошади. И нить слюны сползала по щеке. Пальцы вцепились в ременную петлю ошейника. А взгляд и вовсе был безумен.

Присев рядом с врагом, Янгар коснулся коротких волос и сказал:

— Ты зря отказываешься от еды.

Олли словно не услышал. Только дыхание замедлилось.

— Если ты не будешь есть, то умрешь.

— И что? — голос Олли был слаб.

— Ничего. Но тогда ты не сможешь убить меня.

Янгар сел и вытащил из-за пояса флягу. Прижав ее к губам Олли, он заставил сделать глоток. Крепкая перцовая настойка обожгла рот, и Олли закашлялся.

— Ты думаешь, что лишился всего, — фляга легла в руку Олли, и пальцы сжались, проминая металл.

— Разве нет?

Он все же повернулся.

Мутный взгляд. Больной.

— Просто у тебя слишком много всего было, — Янгар подпер подбородок кулаком.

— А у тебя?

Олли встал на четвереньки и потряс головой, точно надеясь избавиться от пут сна.

— У меня… у меня когда-то не было ничего, кроме жизни и ошейника. Железного, — Янгар провел рукой по шее. Порой ему казалось, что на ней остался след. Он ведь долго не сходил — красная намозоленная полоса, которая людям знающим сама за себя говорила.

— Ты раб, — с непонятным удовлетворением произнес сын Ину.

— Был. Но однажды я перерезал хозяину горло… не смотри так. Он был сволочью и заслужил. Жаль, что умер медленно.

…в своих снах, тех, которые появлялись до побега, Янгар убивал хозяина медленно. И тот, захлебываясь кровью, скулил. И вымаливал пощаду.

Хорошие были сны. Яркие.

После них и жизнь становилась веселей.

— Ты проклят, — Олли сел. — Раб, убивший хозяина.

— Проклят. Еще до этого. Наверное, даже с рождения, если такая судьба, только… какая разница? Я живу.

Вцепившись руками в короткие волосы, Олли дернул их.

— Что будет со мной? — спросил он.

— Не знаю. Мне ты не нужен.

Олли ждал.

И решение было очевидно.

— Отправишься домой. Твой отец…

— Не простит мне того позора, который я навлек на семью, — Олли вскочил, покачнулся и тут же сел.

Он не знал, как вести себя. А Янгар не собирался подсказывать. Да и позора особого он не видел.

— Твоя вина только в том, что ты оказался слабее.

— Я позволил взять себя в плен. А затем позволил надеть это, — сунув палец под ошейник, Олли дернул. — Отец предпочел бы видеть меня мертвым, чем… таким.

Он опустил голову и добавил:

— Он сделает то, что должен был сделать ты.

— Убьет сына? — в это Янгар не готов был поверить.

— Не сына, но раба, которого не должно было быть. И… если ты хочешь спросить, то да, я боюсь его гнева.

Видя, что Янгар молчит, Олли продолжил.

— Для моего отца честь рода — не пустой звук. Он скорее позволит умереть всем нам, чем…

— Породнится с таким, как я.

— И это тоже.

— По-моему, — Янгар поднялся. — Нет никакой чести в том, чтобы убивать своих детей.

— Ты не понимаешь.

— Конечно, я не понимаю. Куда мне. — за пологом шатра шел дождь, один из тех, осенних, долгих, которые наводили тоску, выматывали душу и порождали странные мысли. В них не оставалось места для войны, зато был овраг, полный осклизлых отяжелевших листьев и скрытая под ними могила.

Найти бы.

Овраг недалеко… а в сундуке Янгара лежат сапожки из красной мягкой кожи и каблуки посеребренные, со звонкими подковками.

Спросить про могилу?

Кейсо вновь глянет с жалостью и отговаривать будет…

…но ведь овраг недалеко.

А Олли Ину остался.

Он был рабом, но относились к нему, как к гостю. И Кейсо взял за обыкновение пропадать в синем шатре, проводя с Олли многие часы. Это было похоже на предательство и несказанно злило Янгара, до огненных мошек перед глазами, до бешенства, подступающего к горлу и желания убить.