Читать книгу "Стрельба по тарелкам - Олег Дивов"

– Гребаные дилетанты! – произносит он с презрением и ненавистью. – Сопляки.

– Зато все живы, – говорит Боулз. И добавляет: – Кажется.

Бентон сидит неподвижно примерно с полминуты. Снова включает зажигание. И опять возвращает ключ назад после щелчка.

– Чего не крутишь? – спрашивает Боулз.

– Представляешь, как там все заплевано соляркой?

– Да, ты прав, – соглашается Боулз. – Боже, как холодно.

– Только благодаря холоду мы с машиной. Летом эти двое завелись бы и укатили.

– Они бы потом очухались и вернулись за нами.

– Черта с два. Они бы рванули за подмогой. Гребаное новое поколение. Им с детства вбивали в головы, что проявлять инициативу опасно, а надо звать на помощь. Вертолет пришел бы через полдня, мы бы к этому моменту замерзли. Уковыляли бы с перепугу далеко в поле. Нам просто не хватило бы сил вернуться к лесу, чтобы развести костер.

– Подальше от леса… – шепчет Боулз. – И поскорее.

Бентон снова берется за ключ.

– Молись, дружище, – говорит он.

Боулз шевелит губами. Он и правда молится.

На этот раз, когда гаснет желтая лампочка, Бентон поворачивает ключ еще на одно деление. Включается стартер.

Первое впечатление такое, будто под капотом что-то взорвалось. Джип заметно подпрыгивает. Из выхлопной трубы летят плотные сгустки черного дыма. Двигатель взревывает и молотит, словно тракторный, но через несколько секунд успокаивается и начинает ровно тарахтеть.

Бентон сидит за рулем и тупо глядит на приборную доску. Лицо у него каменное.

– Повезло… – стонет на заднем сиденье Боулз. – По-вез-ло-о…

Бентон молчит.

– Рычаг холодного пуска вытягивал? – спрашивает Боулз заинтересованно.

– Ты, раненый! – прикрикивает Бентон.

– Забыл сказать, что при таком раскладе лучше не надо.

– Не учи ученого. Я его даже не трогал.

Боулз возится на заднем сиденье и тихонько охает.

– Лучше полежу, – говорит он. – Неужели нет перелома? Очень мне не хочется перелома. Боже, что это было, что это было… Что это было, а?

– Как бы медведь, – говорит Бентон. Он закуривает. Выдвигает пепельницу. Включает печку. К тарахтению двигателя добавляется гул вентилятора.

– Просто медведь?

– Не просто. Не знаю!

– В машине есть оружие?

Бентон страдальчески морщится, кладет сигарету в пепельницу и лезет под рулевую колонку. Рычит от боли. Засовывает руку по локоть, потом еще глубже. Дыша сквозь зубы, распрямляется и демонстрирует Боулзу большой черный пистолет.

– На.

– Спасибо, – Боулз осматривает пистолет и бережно прижимает оружие к груди.

– Он не придет сюда, – говорит Бентон. И добавляет: – Мне так кажется. Он уже… Не придет, в общем. Ладно, тронулись. Я окно приоткрою, а то запотело всё.

Бентон выходит из машины, отдирает от лобового стекла примерзшие щетки стеклоочистителей. Глядит в лес. Пыхтя и постанывая, лезет в сугроб за выброшенным аккумулятором. Относит его к багажнику, кладет внутрь.

– Вот так, – говорит он удовлетворенно. И садится за руль.

Джип медленно, в три приема, разворачивается. Встает в неглубокую колею. И катит по бескрайнему снежному полю.

– Почему он?.. – спрашивает Боулз еле слышно.

– Что?! – кричит Бентон.

– Почему он нас отпустил?!

– Может, он не медведь, – говорит Бентон негромко. – Или не совсем медведь. Или совсем не.

– Что?!

– Не знаю! Отпустил! Захотел!

В колее, нахохлившись, сидит Мейсиус.

Бентон притормаживает, дергает рычаг раздаточной коробки и пускает машину в объезд Мейсиуса по целине. Джип зарывается в снег по брюхо и плывет, словно корабль. Бентон опускает стекло.

– Ублюдок! – орет он Мейсиусу.

Мейсиус очень медленно поворачивает голову вслед машине.

Бентон возвращает машину в колею.

– А вон и второй, – говорит он, указывая вперед.

Где-то на краю видимости маячит черная точка.

Бентон проезжает еще сотню метров, останавливает машину и жмет на клаксон. Над полем разносится оглушительный паровозный гудок.

Мейсиус ложится в колее на живот и ползет к машине.

– Ублюдки… – произносит Бентон, глядя на Мейсиуса в зеркало. – Гребаные маменькины сынки, не умеющие завести старый дизель зимой. Вы же нас чуть не угробили.

Поворачивается к Боулзу. Тот по-прежнему лежит, свернувшись калачиком. В правой руке у него пистолет.

– Больно?

– Немного легче. Почему он нас отпустил?

Бентон задумчиво крутит в пальцах сигарету.

– Он сначала разогнал нас по лесу, – говорит Боулз. – А потом ловил по одному. Ловил и… Отпускал. Медведь. Настоящий медведь. Я чуть не умер от страха. Я, наверное, седой теперь.

Бентон протягивает руку и осторожно приподнимает на Боулзе шапку. Нахлобучивает ее обратно.

– Ну не молчи! – просит Боулз.

– Ты рыжий, – говорит Бентон. – Типичный рыжий британец.

– Почему он нас отпустил?

Бентон снова закуривает.

– Помнишь, – говорит он в перерывах между затяжками, – мы весной ездили на чемпионат по рыбной ловле? И что ты делал с форелью, которую ловил?

– Я… Я ее отпускал. Так положено.

Бентон отворачивается и смотрит в зеркало. Потом вперед.

– Ползут ублюдки, – говорит он. Стряхивает пепел. Рука у него сильно дрожит.

– Не может быть… – шепчет Боулз. – Не может быть…

Точка на горизонте постепенно увеличивается в размерах.

Стрельба по тарелкам

Рано утром Будкин, Шапа и Варыхан отцепили от мотоблока пушку, развернули ее к цели, уперли сошники в рыхлую сырую землю. Будкин открыл затвор, присел перед ним, раскорячась неловко. Зажмурил левый глаз и, глядя в канал ствола, начал командовать:

– Шапа, лево чутка. Теперь выше. Много взял, ниже давай. Стоп! Ну, попалась, родимая. Точняк под башню, мужики. Уж со ста шагов не промажем.

Летающая тарелка сидела посреди картофельного поля, утонув в нем посадочными опорами по самое брюхо.

* * *

Пушку Будкин еще в том году купил у городских, сорокапятку, за самогона ведро. Без прицела, без колес, зато дали снарядов три ящика – бронебойные, осколочные, картечь, особо картечь советовали.