Читать книгу "Любовь и зло - Энн Райс"

— Почему же сейчас ты здесь? — уточнил я.

— Потому что ты нуждаешься во мне, ты хочешь, чтобы я был здесь, ты мечешься, не зная толком, как тебе быть дальше. Это, конечно, только одна из причин. Но мне кажется, тебе уже пора приступить к тому, чем ты занимался, вернувшись с первого задания. Поэтому я сейчас уйду.

— Мне бы хотелось, чтобы ты всегда был видимым.

— Это тебе только кажется. Какая у тебя короткая память. Я здесь не для того, чтобы мешать нормальной человеческой жизни.

— Значит, Дети Ангелов все-таки одиноки? — спросил я.

— Неужели ты одинок? — ответил он вопросом. — Неужели ты думаешь, что общество ангелов может освободить тебя от человеческих страстей? Мы здесь, потому что ты человек. И останешься человеком до самой смерти.

— Как бы мне хотелось увидеть тебя таким, какой ты на самом деле! — проговорил я.

Воздух вокруг в ту же секунду переменился. Казалось, некая сила встряхнула комнату, даже не комнату, а, наверное, целое здание и, вне всяких сомнений, мое мировое приятие.

Интерьер номера начал меркнуть. Сила притяжения исчезла. Я не стоял ни на чем. Раскатистый звук заполнил мой слух, звук, смутно похожий на вибрации громадного гонга, и в этот же миг бесконечный белый свет предстал перед глазами, и время от времени в этой белизне вспыхивали, проносясь по дуге, золотые искры. Я не видел ничего, кроме вездесущего белого света.

В нем имелась сердцевина, пульсирующий, вибрирующий стержень, от которого распространялись гигантские золотые волны, и неожиданно происходящее перестало поддаваться словесному описанию. Я лихорадочно подыскивал фразы, способные запечатлеть, передать момент, но все было тщетно. Чувствовалось движение, мелкая дрожь, какие-то конвульсии или даже взрывная волна. Но слова никак не передавали то, что я видел. В какой-то миг на меня вдруг снизошло понимание. Я услышал собственный изумленный возглас: «Да!» — но все завершилось раньше, чем и успел понять до конца. Свет заливал такое обширное пространство, какого я был не в силах увидеть и осознать, однако же и видел его, видел до самых лишенных границ пределов. Звук вдруг сделался едва слышным. Свет съежился и померк.

Я лежал на полу, глядя в купольный потолок над головой. Я закрыл глаза. То, что удавалось воспроизвести перед мысленным взором, не имело ничего общего с только что увиденным и услышанным.

— Прости меня, — прошептал я. — Я должен был догадаться.

14

Прежде всего я отправился к компьютеру, чтобы побольше узнать о жизни Рима в ту эпоху.

Меня нисколько не удивило, что я не нашел ни в одной исторической хронике имен моих знакомых.

Однако о чудовищно жестокой казни, какой подвергся во Флоренции сын Джованни, говорилось в нескольких источниках. Никаких имен не приводилось: ни имени человека, обвиненного в осквернении образа Богородицы, ни имен его родных. Однако же это был тот самый случай, и перед глазами у меня до сих пор стоял образ Джованни, старика, которого я увидел в синагоге, когда закончил играть.

Я нисколько не сомневался, что вовремя своего путешествия имел дело с реально существовавшими людьми. И я начал читать о той эпохе, пользуясь разными источниками.

Скоро я уже выяснил то, чего никогда не забуду: в 1527 году Рим был разграблен, погибли тысячи людей. По некоторым сведениям, тогда же было уничтожено все еврейское гетто.

А это значит, что все, с кем я познакомился в Риме, могли погибнуть в ходе этих событий всего лишь через какие-то девять лет с момента моего визита.

Я поблагодарил Господа, что ничего об этом не знал, пока был там. Но самое важное — я за долю секунды понял то, что ускользало от меня на протяжении всей моей эгоистичной жизни: в этом мире для нас самое главное — не знать, что ждет в будущем. Если бы будущее было известно, у нас не оставалось бы никакого настоящего.

Наверное, умом я понимал это лет с двенадцати. Однако сейчас осознание поразило меня с мистической силой. И я вспомнил, что в образе Малхии и Шмарии имею дело с существами, которым о будущем известно гораздо больше, чем мне хотелось бы знать. И было бы глупо злиться или обижаться на них за то, что они живут с таким грузом.

Мне о многом хотелось поразмыслить.

Вместо того я коротко и немногословно записал все, что случилось со мной со времени последнего «отчета», не только все о моих приключениях в Риме, но также изложил историю встречи с Лионой и Тоби и нашей поездки.

Когда я закончил, меня осенило, что имеются вполне понятные причины, по которым второе задание сильно отличалось от первой миссии. В первый раз меня отправили выполнить нечто однозначное: спасти семью и общину от несправедливых обвинений. Поставленную передо мной задачу я разрешил не совсем честным путем, однако я ни на секунду не усомнился, что избрал верный способ.

Возможно, ангелы и не смогли бы одобрить обман, к какому я прибегнул во Времени Ангелов, однако они позволили мне обмануть, и я, как мне казалось, понимал почему.

В этом мире многие лгут, спасаясь от зла и несправедливости. И кто в свое время не солгал бы, спасая евреев от лап Третьего рейха?

Но в моем втором задании не было ничего похожего. Я решил говорить правду, стараясь справиться с поставленной передо мной задачей, и оказалось, что на самом деле это очень тяжело и затруднительно.

Справедливо ли предположить, что каждое новое задание будет сложнее предыдущего? Я только начал размышлять об этом, но сразу же прекратил.

Наступил полдень. Я был на ногах уже десять часов, почти все это время писал и ничего не ел. Пожалуй, если продолжать в том же духе, то ангелы начнут мерещиться повсюду.

Я набросил куртку и спустился в ресторан «Миссион-инн», чтобы пообедать, но и там поймал себя на том, что, покончив с едой, сижу, погруженный в размышления.

Допивая последнюю чашку кофе, я заметил за соседним столиком молодого человека, который внимательно смотрел на меня, но, когда я, в свою очередь, взглянул на него, юноша сделал вид, что читает газету.

Я довольно долго откровенно таращился на него. Не похож ни на ангела, ни на диббука. Обычный человек. Моложе меня. Пока я рассматривал соседа, он несколько раз поднимал на меня глаза и в итоге встал из-за стола и ушел.

Я не удивился, увидев его в фойе. Он сидел в одном из просторных кресел, не сводя глаз с дверей ресторана.

Увиденное я зафиксировал в памяти: молодой, наверное, лет на пять моложе меня. Короткие волнистые волосы каштанового оттенка, довольно красивые голубые глаза. Читая, молодой человек надевал очки в темной оправе. И одет он был подчеркнуто элегантно: норфолкский пиджак из коричневого вельвета, белый свитер с высоким воротом, серые брюки. На лице юноши читалась тревога и уязвимость, и у меня сам собой отпал вопрос о возможной опасности, однако мне совсем не понравилось, что кто-то наблюдает за мной, и меня сильно заинтересовало, кто он такой и зачем здесь.