Читать книгу "Путь - Ричард Пол Эванс"

— Вас вернули для завершения миссии?

— Каждый приходит на землю с определенной миссией. Свою я еще не завершила.

— В чем же она заключается?

— Ничего грандиозного, что попало бы на первые страницы газет. Честно говоря, я долго пыталась понять, в чем смысл моей миссии. Прошло много лет, и я осознала: эти поиски и есть путь. Моя миссия проста. Жить. Жить и принимать то, что происходит со мной, пока не наступит время возвращаться домой. В мой настоящий дом.

— Судя по вашим словам, вы очень хотите туда вернуться.

— Да, но не в моих силах приблизить этот момент. Если бы я и попыталась это сделать, то вместо светоносного мира попала бы в иной. Но поверьте мне: путешествие стоит того, чтобы мечтать о нем. Это как поездка на Бали.

— Вы бывали на острове Бали?

— На Бали, в Непале, Италии, Китае, на Тайване. Если я живу в Давенпорте, это не значит, что я не видела мира.

— Вам посчастливилось получить редкий опыт.

— Вы не первый об этом говорите. После того случая моя жизнь стала труднее. У меня часто возникало ощущение, будто на земле я чужая. Видимо, в этом-то и заключен весь смысл. Мы здесь все чужие. Гости. Пришельцы.

При ее словах о пришельцах мне вспомнился Уилбур.

— Я взрослела, и у меня появлялось множество вопросов. Я обращалась к психиатру, но он посчитал меня ненормальной и выписал прозак. Тогда я пошла к священнику. Тот вообще велел мне не говорить об этом. Я так и не поняла почему. К своим девятнадцати годам я узнала о существовании групп людей, переживших то же, что и я. Я нашла одну из таких групп и посетила их встречу. Там с пониманием отнеслись к моему рассказу, но те люди не выглядели счастливыми. Подобные состояния, как у меня, называются околосмертными переживаниями. Многие предпочитали об этом помалкивать. Из-за своего удивительного опыта кто-то лишился работы, а у кого-то распался брак. Еще я поняла, что всех нас тяготит жизнь на земле. Обычные люди пугаются наших рассказов или их это вообще не интересует. Они живут так, будто у них только одна жизнь, и не желают думать, что будет дальше.

Она ненадолго умолкла. Чтобы не обижать хозяйку, я принялся за оладьи.

— Вблизи Дельгадо, на ранчо, живет женщина, миссис Сантос. За всю свою жизнь она не была дальше Сиэтла. Она не представляет, как выглядят другие штаты, не говоря уже о других странах. Конечно, сейчас многое можно увидеть по телевизору. Но телевизор не даст почувствовать, как пахнет туман, поднимающийся над озером Солнца и Луны.[15]А как приятно смотреть на итальянские виноградники Кьянти, позолоченные солнцем! Впивающимся в жизнь этого не понять.

— Впивающиеся в жизнь? Я не слышал такого понятия.

— Я сама его придумала. Так я называю тех, кто цепляется за свою нынешнюю жизнь, считая, что другой у них никогда не будет. Глупцы! Разве можно уцепиться за жизнь? В этом мире все преходяще. А многие не верят и пытаются. Даже замораживают свои тела. Надеются, что в будущем, когда наука достигнет более высокого уровня, их оживят, вылечат от болезней и сделают молодыми. Какая глупость! Им достаточно оглянуться вокруг, и они поймут: в мире нет ничего вечного.

— Не каждому из нас посчастливилось побывать по ту сторону завесы и вернуться, — заметил я, словно был адвокатом «впивающихся в жизнь».

— Вы правы. Однако свидетельства иного мира есть повсюду. Спросите тех, кто имеет дело со смертью: врачей в домах престарелых, работников хосписов. Любой из них вам расскажет, что происходит, когда человек умирает. Очень часто умирающий устремляет глаза вверх и приветствует гостя с той стороны. Это правило, а не исключение. Но об этом не принято говорить. Даже о самой смерти говорить не принято, будто таким способом можно заставить ее уйти. Как можно понять жизнь, если не понимаете смерти?

Колин вдруг спохватилась и посмотрела на мои тарелки.

— Ну вот. Вы почти ничего не съели. Все остыло. Сейчас я разогрею.

Она унесла тарелки в кухню. Ее слова о «впивающихся в жизнь» совпадали с моими мыслями о жителях городишек, через которые я проходил. Я не раз задавался вопросом: известно ли им что-нибудь о других городах и странах? Но я и сам не отличался от них. Я тоже был «впившимся в жизнь».

Миссис Хаммерсмит вернулась через несколько минут. Она так сильно разогрела мой завтрак, что ей пришлось надеть рукавицы-прихватки.

— Кажется, я переусердствовала. Не обожгитесь.

— Спасибо за завтрак, — сказал я, беря вилку. — И спасибо, что рассказали свою историю.

— Вы, Алан, всегда помните одно: смерть — это начало. Это зима. А за ней обязательно наступит весна. — Она вздохнула. — Заговорила я вас. Пора браться за работу. Содержать пансион — все равно что быть матерью десятерых детей.

Миссис Хаммерсмит удалилась. Я доел завтрак, поднялся к себе, посмотрел в атласе свой дальнейший путь до Спокана, после чего собрал рюкзак и спустился вниз. Колин пылесосила коридор.

— Вы уже уходите? — спросила она.

— Пора в путь. Что-то я по своей карте не мог установить расстояние. Вы не подскажете, сколько отсюда до Спокана?

— Миль тридцать шесть. Возможно, чуть больше или меньше.

Миссис Хаммерсмит улыбнулась.

— Надеюсь, вам здесь понравилось.

— Очень понравилось. Еще раз спасибо за вашу историю. Вы дали мне обильную пищу для размышления.

— Рада была познакомиться с вами. Подождите.

Она сбегала в кухню и вернулась с бумажным пакетом.

— Это вам на дорогу. Всегда рада видеть вас снова.

Я уходил с ощущением, будто очень давно знаю эту женщину. Наверное, нам было бы о чем поговорить, но меня ждала дорога.

Покидая Давенпорт, я размышлял, сумею ли к вечеру добраться до Спокана. Мой рекорд дневного перехода равнялся тридцати одной мили, и он вымотал меня до предела. Но очень хотелось достичь своей первой узловой точки. И я решил не устраивать гонку. Как получится, так и получится.

Без съестных припасов мой рюкзак был легкий. Я шел в хорошем темпе и ближе к полудню остановился возле заправочной станции, чтобы перекусить. Естественно, и здесь готовили «знаменитые» молочные коктейли. Точнее, всего один — черничный. В два часа дня я пересек границу округа Спокан, а еще через три часа достиг западного края военно-воздушной базы «Фейрчайлд». База занимала огромную площадь. По сути, это был целый город. Если им понадобилось проводить эксперименты с лазерными лучами, у них вполне хватало собственной территории, где можно выжигать круги на полях.

К восьми часам вечера я добрался до города Эйрвей-Хайтс, где зашел в ресторан «Гонконг». Я пока не решил, нужно ли торопиться в Спокан или разумнее заночевать тут. Однако я не чувствовал себя уставшим, и, проглотив какое-то китайское блюдо из креветок (я добросовестно ел его палочками), я вновь пустился в путь.