Читать книгу "Приговор - Джеймс Шиан"

Джонни на пассажирском сиденье стучал воображаемыми барабанными палочками, когда его приятель взвыл – произошло что-то явно нехорошее – и бросил машину вперед. Джонни чуть не перелетел на заднее сиденье.

– В чем дело? – крикнул он. Стрелка спидометра быстро ползла вверх: семьдесят, восемьдесят. Внезапно Мики резко повернул направо и понесся по Тридцать пятой в сторону Парк-авеню, где сделал опасный вираж и повернул к окраине. Джонни ничего не понимал. «Что происходит?» – крикнул он. Мики не ответил. Он был поглощен управлением автомобилем. Через несколько секунд Джонни обернулся и насчитал четыре проблесковых маячка в трех кварталах за ними.

– Черт побери!

– Они далеко?

– В трех кварталах. Нагоняют.

– Надо что-то предпринимать.

Джонни решил, что идея неплохая.

Машина неслась со скоростью девяносто миль в час, и страх, которого они не испытывали в грузовичке Братана, теперь охватил Джонни.

– Приготовься! – крикнул ему Мики. – Я сейчас заторможу! Прыгай и беги в какой-нибудь переулок!

Но как только он нажал на педаль тормоза, зад автомобиля стало заносить. Мики снова дал газ и, когда «мустанг» выровнялся, перевел ручку автоматической коробки передач в положение «стоянка». Машина прыгнула на тротуар с диким визгом.

Джонни выскочил на мостовую, когда автомобиль еще продолжал двигаться. Что было мочи бросился в сторону Тридцать пятой, скатился по лестнице в подвал и оказался в переулке. За ним никто не гнался. Получилось!

Мики не так повезло. Он попытался выскочить из машины, когда она летела, накренясь на бок, но оступился и ударился плечом о мостовую. Боль показалась почти невыносимой. Он силился подняться, но копы были уже рядом и наставили на него револьверы.

– К стене, сопляк! Подними руки!

– Не могу. У меня, кажется, вывихнуто плечо.

– Не пудри мне мозги! – Полицейский завел ему руку за голову. Мики вскрикнул и потерял сознание.

– С ним вроде был второй? – спросил другой полицейский, пока они ждали машину «скорой помощи».

– Вряд ли. Мы бы видели, как он дал деру.

В то время Мики уже исполнилось восемнадцать. Он был совершеннолетним, и его обвинили в похищении автомобиля, что считалось кражей в крупных размерах. Адвокат убедил его и родителей, что парню лучше признать себя виновным и согласиться с приговором от трех до пяти лет тюрьмы. «Через год, максимум через два, он выйдет на свободу», – заверил он их.

Имя Джонни так и не всплыло. Он пару раз разговаривал с приятелем до того, как состоялось согласованное признание вины обвиняемым. Но беседы только начинались и тут же неловко обрывались. Мики принял на себя вину за них обоих. О чем еще было говорить?

Глава 20

У Трейси была последняя козырная карта, и она решила ею воспользоваться, прежде чем отойти от дела. Она написала Клею Эвансу письмо и приложила к нему отчет Хоакина Санчеса о разговоре с Пабло Гонсалесом.

Из этой беседы очевидно, что убийца не кто иной, как Джеронимо. Выясните, кто он такой, проверьте досье – не исключено, что он в этот момент находится в тюрьме, – и преступник окажется в ваших руках. Юноша, который теперь содержится под стражей, невиновен, и мы оба это понимаем.

Отпустите его или по крайней мере отложите судебное заседание, пока мы совместными усилиями не выясним, кто такой этот Джеронимо и где находится в настоящее время. Призываю вас к сотрудничеству во имя того, чтобы свершилось правосудие.

Искренне ваша

Трейси Джеймс.

Трейси ждала две недели в надежде, что Клей или Элена ей позвонят. Если бы в тот день Элена не поднялась и не ушла, она бы сдалась и взяла пять тысяч. По крайней мере, Трейси убеждала себя в этом. Она не была уверена, но, может быть, и теперь согласилась бы принять пять тысяч, однако для этого клиентке следовало позвонить.

Но у Элены не было намерений звонить Трейси Джеймс. А Клей? Он просто посмеялся над письмом адвоката. В первый момент хотел выкинуть его в корзину, но затем решил сходить к Уэсли Брюму – узнать, уж не вздумал ли тот скрыть от него какую-нибудь информацию о Джеронимо. Прокурор все еще возмущался провалами памяти полицейского во время слушаний об обжаловании. После того как и Уэс похихикал над письмом, Четвертый с удовольствием его порвал.

Трейси приложила к заявлению об устранении от дела договор с условиями, на которых она бралась защищать клиента. Заявление рассмотрел судья Ричардсон – новый судья, специально назначенный вести дело Руди, – и после кратких слушаний, на которых Элена предпочла не присутствовать, судьба Руди оказалась в руках государственного защитника Чарли Петерсона.

Чарли Петерсон работал государственным защитником уже десять лет. Неглупый малый, окончил с отличием Джорджтаунский университет. Но в его жизни образовался некий вакуум, подобный пустыне, которую приходилось постоянно увлажнять. Водкой. Он выбрал этот напиток, потому что уверовал в миф, будто водка не пахнет. Хранил бутылку в столе и, когда ему требовался глоток, запирал дверь и не отказывал себе. Впрочем, ему не удавалось обмануть никого, кроме самого себя. Пристрастие адвоката к водке было известно и в канцелярии, и всем, кто работал в здании суда. Говорили, что если надо с ним что-то серьезно обсудить, то лучше ловить Чарли утром. После обеда он был практически невменяемым. Не подумайте, говорить он мог так, что язык не заплетался, поддерживал беседу, будто понимал, о чем идет речь. Но если требовалось получить у него разумные ответы на вопросы, следовало обращаться как можно раньше.

Возможно, Чарли попал не на свое место, возможно, ему надо было стать адвокатом по налоговым делам. Он и наружностью для этого подходил. Низенький, хлипкий человечек с редеющими светлыми волосами, он не вызывал доверия с первого взгляда, хотя в свое время неплохо выступал в суде. Достаточно хорошо, чтобы получить назначение государственным защитником без какой-либо заметной протекции. Но затем с ним что-то приключилось: Петерсон покатился по наклонной, а потом и вовсе сломался. Почему – никто не сумел бы объяснить.

Чарли следил за делом Руди только потому, что о нем писали газеты. Оно не вызывало в нем интереса, и его не трогало, виновен Руди или невиновен. Меньше всего он хотел его защищать. Но когда Трейси Джеймс устранилась от дела, оно поступило в канцелярию государственного защитника.

Чарли мог бы отфутболить его одному из своих четырех подчиненных, но лишь двое из них имели опыт участия в уголовных процессах. И ни у одного не было опыта защиты, когда обвиняемому грозила смертная казнь. Как бы Чарли ни хотел, увернуться не получилось. На него взирали те, кто, несмотря ни на что, не желал верить циркулирующим в здании суда сплетням.

Петерсону потребовалось две недели, чтобы изучить материалы дела, включая протокол слушаний об обжаловании. В качестве первой задачи в роли нового адвоката Руди следовало встретиться с судьей Ричардсоном и обсудить правовое положение. Он сообщил, что будет готов к процессу через месяц. Чарли решил, что следует вести переговоры о признании подсудимым вины в обмен на обвинение по статье, предусматривающей менее серьезное наказание: например, непредумышленное убийство или тяжкое убийство второй степени. В конце концов, дело зижделось на обвинении, основанном на косвенных доказательствах, хотя Чарли даже не представлял, насколько они слабы. Он не затребовал документы у Трейси Джеймс, не ознакомился с результатами ее расследования и в глаза не видел ее письма Клею. Но не сомневался, что можно было бы что-нибудь устроить. В прошлом он неплохо сотрудничал с Клеем Эвансом, главным образом потому, что тот был настолько же ленив, как и он. Оба склонялись к тому, что лучше разобраться между собой, чем идти на испытания во время судебного заседания. И только после совещания с судьей Чарли понял, что это дело представляет для Клея совершенно иной интерес. Обвинитель желал открытого суда и гласности.