Читать книгу "Арлекины и радуги - Ирина Дмитриевна Голыбина"

неделю. Наши требования выполнены, делегация может приезжать. Делегация ЮНЕСКО, я имею в виду. Ты лучше скажи, кого тут принимала. Выглядит подозрительно, – Вера кивнула головой на накрытый стол.

– Это, скорее, твоя командировка выглядит подозрительно. Оказывается, ты с Костей Садовничим встречалась! А нам ни слова!

– С кем? – растерявшись, спросила Вера.

– С сыном Ярославы Афанасьевны. Только не делай вид, что не понимаешь. Ты бы видела, какой он сюда прибежал – лица нет, руки трясутся.

– Почему еще?

– Тебя искал! Вероника, говорит, так внезапно пропала, а мы с ней вместе прилетели. Кстати, это правда?

– Ну… – Вера запнулась, потом призналась: – Отчасти.

– То-то мне странно показалось: сидел он дома после того скандала в Москве, сидел, и вдруг сорвался, полетел в Австрию. Мне Ярослава Афанасьевна рассказала. Естественно, я сложила два и два.

– И что дальше?

– Посадила его чай пить. Надо же было расспросить, в чем дело.

– Так… И что он рассказал?

– Что полетел в Вену по работе, там встретился с тобой, и вы вместе вернулись. Только мне что-то не верится. Какая у него работа сейчас? Ярослава Афанасьевна говорила, его даже в областной театр брать не захотели. Признавайся, это ты его с собой увезла?

– Мам, ну он же не кошка! Как я могу его увезти?

– Да очень просто! Ты же сама говорила: можешь любые билеты купить, любые документы оформить. Решила ему показать, как хорошо живешь, а? После всего! – Мама многозначительно подмигнула.

Вера опешила:

– Ты это о чем?

– Ну как о чем! Ты же всю школу за ним бегала. Плакала по ночам в подушку.

Вера попыталась отвертеться:

– Да ничего подобного!

– Не ври! – учительским тоном возразила мать. – Думаешь, я не знаю, зачем тебе понадобился его театр? При том, что ты на людях два слова сказать боялась! А тут вдруг – буду играть, попроси, чтобы взяли в кружок.

Вера почувствовала, как на щеках выступает предательский румянец.

– А как ты его у двери караулила? Да по тебе часы можно было сверять! Как начало девятого, ты одетая в прихожей крутишься. Только Костя вниз, и ты следом.

Вера, красная как рак, уткнулась в чашку с чаем. Мама продолжала напирать:

– Мы с бабушкой все видели. Беспокоились, конечно. Костя же старше, у него уже и девушки были. Эта… Зуева, да?

– Маргарита.

– Ну вот, все ты помнишь. Мы сколько сил положили, чтобы отправить тебя в Москву! Подальше от него. Надеялись, ты забудешь. Но ты не забыла, похоже.

Внезапно мать нахмурилась, посмотрела на Веру испытующе:

– Признавайся, худела тоже из-за Кости?

– Да ничего подобного! Просто хотела стать нормальным человеком.

– Нормальным? Да ты себя чуть в могилу не загнала!

– Не загнала же…

Вера замолчала, разгладила скатерть ладонью. Вышивка крестиком – маки, незабудки, пшеничные колосья – была шероховатой на ощупь. Татьяна Викторовна почувствовала, что настроение у дочери переменилось, заглянула ей в лицо.

– Что-то не так?

– Ты только не волнуйся, – начала Вера, запоздало осознавая, что такие слова – однозначный сигнал тревоги.

Мама побледнела:

– Не томи! Что случилось?

– Я узнала, что у меня не может быть детей.

Татьяна Викторовна охнула, прижав ладонь к груди. Вера поспешно договорила:

– То есть не совсем не может, но с этим будут проблемы. Большие.

– Что это значит?

– ЭКО или суррогатное материнство.

Татьяна Викторовна выдохнула; тревога мешалась на ее лице с облегчением.

– Ну с такими деньгами, как у твоего мужа, это не страшно. Сделаете ЭКО.

– Мы уже делали. Дважды. Не получилось.

– Вероника! – охнула мать. – Почему ты мне не говорила?

– А для чего? Чем бы ты помогла?

– Но вы будете еще пробовать? Ты только не сдавайся, ни в коем случае! Я видела по телевизору: рожают и с четвертой, и с пятой попытки…

– Мы решили остановиться.

– И что, остаться без детей? Нет, это невозможно! – Глаза Татьяны Викторовны сердито вспыхнули, брови сдвинулись к переносице.

– Вот и мой муж так считает, – усмехнулась Вера. – Поэтому подает на развод.

– Что? – воскликнула мать и покрутила головой, будто это не Вера сказала, а кто-то другой, невидимый. – Как на развод?

– Мам, успокойся, пожалуйста, – Вера взялась за чайник, хотела налить Татьяне Викторовне еще, но та накрыла чашку ладонью.

– Объясни мне толком, я не понимаю! – попросила жалобно. – Вы расходитесь?

– Уже разошлись. Даже разъехались.

– И где ты живешь?

– Пока там же. Но скоро куплю себе квартиру.

– Какая чушь! Вам надо скорее помириться. Ты обязательно родишь, вот увидишь!

– Это вряд ли. У него есть другая. И они ждут ребенка.

– Боже! – Татьяна Викторовна в ужасе отпрянула от стола. – Подлец, какой подлец!

– Да нет, не подлец. Просто ему уже за сорок, он хочет детей. А так и жениться не стал бы. Я его не виню.

– А я виню! – Глаза Татьяны Викторовны метали молнии. – Виню, еще как! Господи, будь у тебя нормальный муж, русский, я бы на него повлияла! А с этим даже не поговоришь без переводчика.

– И не надо тебе с ним говорить. Все в порядке, не переживай так!

– Хорошенький порядок! Как ты жить-то будешь?

Вера невольно улыбнулась: ход маминых мыслей читался у нее на лице. Они с бабушкой до сих пор считали Веру кем-то вроде секретарши, которой повезло выйти замуж за богатого иностранца. Приходилось признать, что в этом была и ее вина. Вера рассказывала о своей работе мало и неохотно, подробностями отношений с Магнусом не делилась совсем.

– Буду жить как жила, – отмахнулась она. – Не пропаду.

В голове у Татьяны Викторовны явно шла какая-то работа. Она потерла лоб, потом постучала указательным пальцем по губам. Прищурилась:

– Так-так-так… Уж не поэтому ли Костя возник на горизонте? Старая любовь не ржавеет?

– Господи, мама! Откуда ты берешь эти свои поговорки? Не ржавеет – кошмар!

– Ты мне зубы не заговаривай! Признавайся – твоя командировка ради него?

– Нет! Ничего подобного. Ты лучше расскажи, зачем он приходил. Чего хотел?

– Расспрашивал о тебе. Как ты закончила институт, как уехала за границу. Чем занималась все это время.

Она кивком указала на диван, где были разложены семейные альбомы.

– Фотографии попросил посмотреть.

Вера поднялась, пересела на диван. Нашла среди альбомов свой, в фиолетовой обложке. На первой странице красовался снимок мамы с отцом, отец держал на руках кружевной конверт с младенцем. Дальше все по традиции: детский сад, первый класс. Она с бантом в косе, с портфелем за спиной. С игрушечным медведем. На даче, над кучкой грибов, которые они с мамой собрали. На фотографии у нее были худые загорелые ноги, руки-палочки торчали из рукавов футболки с корабликом.

И