Читать книгу "Митрополит Исидор Киевский (1385/1390–1463) - Сергей Юрьевич Акишин"

Хортазмену говорит, что забросил свои книги и мысли и вынужден «собирать лошадей и упряжки быков, а также пахать землю и проводить борозды»[813]. Вполне возможно, что на плечах Исидора лежали серьезные послушания, поскольку именно этим обстоятельством можно объяснить его слова о себе: «…из одной деревни в другую, как скороходы, мы вынуждены бегать»[814]. Поэтому весьма естественно выглядят звучащие практически в каждом письме призывы Исидора к своим корреспондентам посылать ему частые письма. Из этого же письма видно, что в момент написания Исидор находился на Пелопоннесе и вскоре должен был совершить поездку в Эпир и Спарту (очевидно, так он называл Мистру), неизвестно, правда, зачем. По новой хронологии, предложенной П. Шрайнером, написание письма можно датировать концом 1411 года[815].

5. Самым важным, — по замечанию В. Э. Регеля, — оказалось пятое письмо[816], изданное ученым по рукописи Vat. gr. 914, fol. 52v–54v и адресованное Мануилу II Палеологу. Из письма мы узнаем, что Исидор в свое время имел влияние в определенных кругах. Как видно из письма, Исидор, возможно, был во время его написания в пелопоннесском городе Навпле. Иеромонах сообщает императору о путешествии, которое он совершил в Лаконию. Вероятно, это же путешествие он описывал в письме Иоанну Хортазмену. Исидор сообщает, что он, морем отправившись в Лаконию, высадился в порту Витила — маленький греческий городок, древний форт. Однако большинство его обитателей были не греки, а иностранцы и варвары. Они отличались от греков не только по внешнему облику и постоянному ношению оружия, которое они имели при себе даже в мирное время, но и по манере поведения и по одежде. Свирепостью своей они превосходили скифов. Исидор слышал о них и прежде, но не верил в то, что они в действительности существуют, и только теперь увидел их собственными глазами. Познакомившись с ними ближе, он узнал, что они являются верными подданными императора, что и восхваляет Исидор в своем письме. Оттуда он отправился в Мистру.

В. Э. Регель — издатель письма — отмечает, что «вне всякого сомнения, порт Витила населяли албанцы, первые упоминания о присутствии которых на Пелопоннесе и в Лаконии относятся к 1349 и 1391 годам. До этого они населяли горы Тигра и были известны как влахи. С начала XV в. албанцы упоминаются в венецианских хрониках. К появлению Исидора они составляли уже основную часть населения. В этом отношении письмо Исидора представляет собой важное свидетельство, описывающее, в то же время, интересные детали об албанских поселениях»[817].

Кроме описания путешествия, в письме еще имеются ценные сведения, позволяющие определить время его составления. Оно содержит описание произнесения Исидором эпитафии (надгробной речи) на память родного брата Мануила II Феодора Палеолога, деспота Мореи. П. Шрайнер сообщает, что годовщина смерти деспота Мореи приходилась, возможно, на 24 июня 1411 г.[818] Именно в этот день речь и была произнесена при огромном стечении народа: деспота, митрополита, архонтов, священнослужителей, мирян. Письмо же, видимо, было написано тогда же или несколько позднее. В письме Хортазмену Исидор спрашивает, знает ли он уже о реакции императора на произнесение надгробной речи и на письмо ему самого Исидора[819].

6. Шестое письмо, изданное[820] В. Э. Регелем по рукописи Vat. gr. 914, fol. 54v–55v, адресовано Киевскому митрополиту Фотию. В письме говорится, что русский митрополит отправил в Константинополь письма и подарки своим друзьям. Исидор упрекает митрополита Фотия, что он не вспомнил о нем, Исидоре, и не включил его в число своих близких друзей. В письме Исидором также высказаны наивысшие похвалы деятельности святителя на Руси и отмечена его роль как миротворца русских князей, не желавших слышать ничего, кроме голоса своих амбиций[821]. Составление письма, согласно мнению П. Шрайнера, следует датировать 1412 годом[822].

Следующая группа писем, в отличие от изданных В. Э. Регелем, не имеет никаких указаний на адресата, отчего и сложно установить дату их создания. Вероятно, по этой же причине Василий Эдуардович не счел необходимым издать их заодно с уже опубликованными письмами.

7. Седьмое письмо, опубликованное А. В. Циглером (=1 письмо в издании)[823] по рукописи Vat. gr. 914, fol. 59r–59v, — «письмо дружбы», написанное на Пелопоннесе и адресованное Исидором одному своему родственнику, который жил в Патрах (город находится на северо-западной оконечности Пелопоннеса), и является ответным на письмо от этого родственника, доставленное Исидору неким Кавакисом. Если Исидор в своих письмах разным лицам неоднократно обвинял корреспондентов в продолжительном молчании, то на этот раз его друг и родственник обвиняет в отсутствии писем от него. Исидор пытается оправдываться, говоря, что это не его вина, а тех, кому доверяет его корреспондент письма, и добавляет, что собирается посетить Патры в январе следующего года. Письмо переполнено цитатами «из классической древности», из трудов Гомера, Артаксеркса[824], Сибаритена. По мнению Х. Каллигас, письмо было написано в 1414 г. Тогда уже, вероятно, было известно о желании императора посетить Коринф и Исидор мог запланировать там встречу с императором, объединив с путешествием в Патры. Однако до нас не дошла информация относительно того, посетил ли Исидор в итоге Северный Пелопоннес или нет[825].

8–9. Восьмое и девятое письма (=2–3 в издании[826]), опубликованные А. В. Циглером по рукописи Vat. gr. 914, fol. 59v–60v, адресованы деспоту Мореи Феодору II Палеологу и написаны, вероятно, в 1415/16 гг.[827] Исидор был близок к этому человеку, потому решил озвучить ходатайство об избавлении жителей местечка Эликовуни, находящегося в епархии Монемвасийского митрополита, от непомерных налогов, собираемых правительством на строительство Гексамилиона на Коринфском перешейке. Жители этого селения были вынуждены обратиться за помощью к Исидору, так как в нем, вероятно, видели человека, который может им реально помочь. Суть проблемы была в том, что буря, пронесшаяся над Эликовуни, разорила все виноградники, которые были единственным источником доходов здешних жителей, животноводством же они не занимались. В сложившихся обстоятельствах не было иного выхода, как только обратиться к властям, что и выполнил Исидор. Пересказывая содержание письма, П. Пирлинг так красочно изображает заступничество Исидора: «…поселян постигла напасть: виноградники их опустошила буря. Изуродованные лозы стали похожи на низкорослую сосну. Благосостояние бедняков разрушено. А, между тем, с них требуют подати; откуда взять денег? Исидор берется за это дело. Он пламенно выступает на защиту обездоленных. В его голосе звучат патетические ноты. Он взывает к милосердию, справедливости, заветам христианской любви. Речь его сдержанна и учтива; однако, в ней чувствуется непреклонная твердость человека, свято верующего в свое дело»[828]. К одному из