Читать книгу "Прошедшее время несовершенного вида… и не только - Гриша Брускин"

человека!..»

Прибегает бабушка, вылавливает зубы, кипятит.

Вставляет на место.

Обвиняемый спасен.

Полезла Сафо Владимировна в шкаф за чистым бельем.

Зельдович говорит: «В шкафу не лягу».

Вышел в темный коридор коммуналки, открыл первую попавшуюся дверь, увидел чистую постель и заснул в ней.

Старая дева Сима Чеснокова вернулась из туалета: в кровати – пьяное животное.

Крик! Скандал!

Поплелся Зельдович домой.

Ключей нет.

Скинул пиджак и завалился на лестничной клетке.

Просыпается – пиджака нет.

Вышел во двор.

Смотрит: песочница.

Снял ботинки и уснул.

Ботинки украли.

Лето.

Коммуналка опустела.

Все на югах-дачах.

В дверь просовывается голова соседки Юлии

Дмитриевны по кличке Упойца.

Юлия Дмитриевна (вкрадчиво): «Юрий Георгиевич, вы один. Давайте помогу: приготовлю-постираю».

Через полчаса – кастрюля на плите, белье замочено.

Соседка получает заслуженный аванс.

Еще через полчаса по Петровке несется милицейская мотоциклетка.

В коляске качается пьяная Упойца.

В руке Упойцы качается «эскимо».

Конферансье Глебка, он же Гусь-га-га-га, он же «Добрый вечер, здрасьте», любил выпивать с Афоней (Афанасием Беловым).

Напившись до положения риз, друзья сочинили острое стихотворение на злобу дня про первобытного хама (пьяницу).

Афоня успешно выступал на сцене:

«У него процент работы нуль, нуль, нуль, и несется из пещеры буль, буль, буль. Не дает своим соседям спать, спать, спать, и несется из пещеры: мать, мать, мать».

Казанцев не пил.

Зато жена Таня никогда не отказывалась.

Аркашка (Стругацкий). Поддавал будь здоров!

Хоть и не числился таким пьяницей, как Юрий Георгиевич.

Актер Володя Кашпур. Тоже не упускал случая пропустить.

Первый вопрос Юрия Олеши: «А выпить у вас есть?»

Ульянов с Евстигнеевым поддавали. Да еще как!

Олег Ефремов. Ох как пил!

Феликс Мендельсон пил, само собой.

Андрей (фамилия вылетела из головы), тот, что Смерть играл, был ужасный пьяница. Отбил жену у Кио.

Веселов пил по-черному. Украл деньги.

Глебка пил. Покончил с собой.

Габриэлов решил повеситься. Отговорили. Через месяц и так умер.

У Олега Соколова, главного редактора журнала «Искатель», в кабинете стоял самовар с водкой и заварочный чайник с коньяком. Умер.

Писатель Коля Коротеев. Уснул пьяный, уткнувшись носом в руку. Задохнулся и умер.

Алкаш Мишка Зельдович, мамин школьный приятель, пил как извозчик. Исчез.

Пьяного Попкова застрелил пьяный инкассатор.

Довлатов пил, пил и умер.

Пурыгин допился до белой горячки и умер.

Спились и померли: Витя-идиот и стукач-лифтер дядя Ваня.

Ася Федоровна сгорела заживо.

Модеста съел медведь в Сибири.

Красавец Володя Саратовский из Цыганского театра пил по-черному. Убили в подворотне на улице Горького.

Луцкас сам убил и умер.

Соседи: она – Упойца, он – Убийца – чудовищно пили. Подрались из-за бутылки. Убийца убил Упойцу.

Лапуля убил Лапусю.

Игорь Купряшин капли в рот не брал. Умер от высокой температуры.

Также умерли: домработница Нюрка, профессор Карл Круг, старьевщик, Марь Иванна, полковник Кулебякин, историк Кизя, Сталин, слепой, немка Наталья Константиновна, не-удачник Денис, математик Петр Петрович, тетя Муся, сумасшедшая Бэлла, коллекционер марок дядя Давид, адвокат дядя Йоська, морской офицер дядя Боря, малюсенькая тетя Роза, красавица Сарра, сестры Дора и Рахиль, Иосиф с Ревеккой, прапрабабушка Голда, прадедушки Борух и Исроэл, бабушка, папа, мама, Юрий Георгиевич, все Магарасы, Блюменталь-Тамарина, Паулина Шампанская, дочка дяди Áбы Инга, дядя Áба, Циля, Таня, Фирка, Верный друг, Верхарн, Метерлинк, Сведенберг, Голубцова с Маленковым, Эстер-швестер, старый пердун Моисей, Берта, Аришенька, Михл, глупая Миндля, прадедушка Исак и прабабушка Сарра, Броня Козлик, общественник Михлин, конферансье Глебочка, Глебочкина мама Юлия Ивановна, боевая подруга Таисия Петровна, Вахтеров и Марьсанна, однорукий Ежик, вдова Ивана Поддубного Нина Николаевна, Фадеев, Ира Каплун, Гурвич, Брежнев, директриса Наталья Викторовна, Рина Зеленая, Елизавета Владимировна, трагический актер Владимир Карлович Фромгольд, месье Жиру, сын братьев Васильевых Саша Васильев, Миша Мацковский, Ася Федоровна и ее «неограниченные возможности», покоритель Праги генерал Ершов, Боб Бродский, Фридрих Дюрренматт, Макс Фриш, Генри Наннен, Петер Людвиг, баварский инкогнито, Гер Цедек Абрахам бен Абрахам (давно), Франк Ллойд, Балтюс, Липшиц, Ларри Риверс, Кит Харринг, Владимир Максимов, израильский генерал Миша Штиг-лиц, Саша Эдельман, Иосиф Бродский, Митя Лион, Володя Яковлев, Свешников, Миша Шварцман…

Остальные, кажется, живы.

Морячок

В юности за моей сестрой Зоей ухаживал морячок.

Зоя регулярно получала по почте открытки с крейсерами и линкорами.

Один раз морячок прислал свою фотографию.

На обороте стихи:

«Может встретиться нам не придется.

Значит такова судьба.

Так пусть на память тебе остается

Неподвижная личность моя».

Расписание

Приблизительно: подъем часов в восемь-девять (в зависимости от количества выпитого накануне). Наспех проглоченный бутерброд.

Вместо обеда следующие варианты: когда денег нет – пирожки с мясом-капустой-рисом-повидлом, купленные и съеденные возле станции метро «Октябрьская»; когда деньги есть – чебуреки, кешью, суджук и вино «Васкеваз» в окружении сарьяновских гор на диванах кафе «Арарат»; когда денег побольше, дважды, а то и трижды повторенный цыпленок табака с гурийской капустой и бутылкой «Саперави» в кафе «Артистическое»; когда денег много, жульен из дичи, филе по-суворовски, «Мукузани» в ресторане Дома композиторов.

Возвращение домой среди ночи: черный хлеб, сливочное масло, половинка ледяной котлеты из холодильника.

Сон в обнимку с «Превращением» Кафки или со «Слепящей тьмой» Кестлера.

Уже не смертельно

Слово «иностранец» звучит уже не смертельно.

Звуки джаза, пробиваются сквозь треск глушилок из трофейного «Телефункена».

Мелькают каучуковые подошвы и набриолиненные коки стиляг.

Некоторые женщины нацепили брюки (есть над чем посмеяться). А иные наши дуры натянули чулки с черной пяткой. Несчастные! Ведь всем известно, что в Париже лишь проститутки такое носят.

В военторге спекулянты продают записанные на рентгенпленке самодельные пластинки с Элвисом Пресли и «техасы» – тогдашнее название джинсов.

В Анапе на танцплощадке можно протанцевать с симпатичной девочкой рок-н-ролл минут пять, пока дюжие хлопцы не выведут вас под белы руки.

В Пушкинском музее экспонируются импрессионисты.

Если очень повезет, можно проникнуть в запасник Третьяковки и в узком проходе при свете карманного фонарика рассмотреть часть «Композиции № 7» Кандинского.

На Фестивале молодежи и студентов увидеть современное западное искусство, на Американской выставке в Сокольниках упиться до потери сознания бесплатной пепси-колой.

На выставке Леже в Пушкинском услышать рассказы Нади Леже о Малевиче.

В книжном магазине с характерным для тех лет названием «Дружба» на Горького отстоять очередь и ухватить румынский альбом Филонова.

На Французской выставке в тех же Сокольниках спорить до хрипоты: искусство или не искусство «Женщина под сосной» Пабло Пикассо.

По рукам вовсю ходит криминальный сам-и тамиздат. Читают «Люди, годы, жизнь» автора слова «оттепель» и «Один день Ивана Денисовича» Солженицына.

В моде оккультные науки, паранормальные