Читать книгу "Несущий смерть - Стивен Кинг"

— Кевин, что ты такое говоришь? Вот тут Кевин все и сказал.Посмотрел на отца и сказал.

— Пойдем, папа. Пожалуйста. Речь идет о моей жизни. — В егоглазах застыла мольба. — Пес уже рядом. Мы не можем просто ворваться в дом иразбить камеру. Уже поздно. Пожалуйста, не останавливай меня. Пожалуйста, небуди меня. Речь идет о моей жизни.

Мистер Дэлевен хотел предпринять еще одну попытку, чтобыустоять перед всем этим безумием, но… сдался.

— Пошли! — Он снова схватил сына за локоть и увлек каптечному магазину. — Сделаем то, что ты считаешь необходимым… Времени намхватит?

— Я в этом не уверен, — ответил Кевин и с неохотой добавил:

— Боюсь, что нет.

Глава 17

Поп ждал за деревянным забором, подглядывая за Дэлевенамичерез замочную скважину. Пачку табака он засунул в задний карман, чтобы пальцамничто не мешало сжиматься и разжиматься, сжиматься и разжиматься.

Вы на моей территории, лихорадочно стучало в виски. Попуболее всего хотелось добраться до этих Дэлевенов, растоптать, убить. Вы на моейтерритории, черт побери, вы на моей территории!

Конечно, следовало призвать закон и обрушить его на головыэтих негодяев. Вот что следовало сделать. И Меррилл бы это непременно сделал,если бы они не стояли над обломками камеры, которую мальчик должен былсобственноручно уничтожить две недели назад. Поп полагал, что и в этой ситуацииудалось бы призвать их к порядку, но в то же время старик хорошо знал, какотносятся к нему в этом городе. Пэнгборн, Китон, все остальные.

Шваль — вот что о нем думали в Касл-Роке. Шваль. До тех пор,пока сами не загоняли себя в угол и им не требовалось по-быстрому занятьденьги. Тогда они ищи ко мне.

Пальцы сжимались и разжимались, сжимались и разжимались.

Дэлевены разговаривали, но Поп их не слушал. Он весь кипелот ярости. Внутренний голос без устали твердил: Они на моей территории, и яничего не могу с этим поделать! Они на моей территории, и я ничего не могу сэтим поделать! Будь они прокляты! Будь прокляты!

Наконец Дэлевены ушли. Как только Поп услышал скрип старыхворот, он сунул ключ в замок и отомкнул его. Проскользнул во двор, миновалдверь черного хода и побежал, как молодой, прижимая руку к правому бедру,словно в этом месте ему досаждала боль. Но ничего не болело. Просто Поп боялся,что у него из кармана выпадут ключи или кошелек, которые и подхватятзатаившиеся Дэлевены. Попа не удивило бы, если бы отец и сын спрятались взасаде, поджидая его. «Если имеешь дело с подонками, то надо ожидать от нихповедения подонков», — в бешенстве думал он.

Поп вытащил ключи из кармана, они звякнули. Поп — его лицоперекосилось от страха — взглянул через плечо, не высунулась ли откуда глупаяфизиономия Кевина. Но нет, никто ниоткуда не высунулся. Пока.

Он нашел нужный ключ, вставил в замок, повернул. Дверь вмагазин открылась, Поп переступил порог, тут же закрыл ее за собой да ещезадвинул засов. Облегченно вздохнул и прошел в свою «Империю изобилия». Тут ончувствовал себя как дома. Мог бы пройти этими узкими коридорами хоть во сне…тот факт, что и ходил, на какое-то время исчез из его памяти, как и многоедругое.

Маленькое грязное окошко смотрело на узкий проулок, покоторому прошли Дэлевены, чтобы попасть на его территорию. Сквозь немытыестекла виднелась и часть улицы.

Поп пробрался к окну между стопок никому не нужных старыхжурналов. Увидел спины Дэлевенов. Догадался, что отец и сын идут в «Ла Вердье».Наверное, будут там спрашивать о нем. Но что им сможет сказать эта сучкапродавщица? Что мистер Меррилл был и ушел. А что еще?

Что он купил две упаковки трубочного табака.

Поп улыбнулся.

За это его не повесят.

* * *

Поп нашел коричневую сумку, вышел с ней во двор, пошел былок колоде для колки дров, но передумал и повернул к воротам. Зачем повторятьдопущенные ошибки?

Заперев ворота, он вернулся к колоде, собрал кусочкиразбитой «полароидной камеры». Работал он быстро, но старался ничего непропустить и ничего не оставить. Поднял с земли все, за исключением разве самыхмелких осколков и щепочек.

Полицейские эксперты, возможно, смогут идентифицироватьваляющийся на земле мусор. Поп видел, как это делается в телевизионныхполицейских сериалах (видеофильмы про полицию он не смотрел принципиально):мужчины и женщины с умным видом ползают по месту преступления, с щеточками,пылесосами, даже пинцетами, что-то подбирают, складывают в пластиковыепакетики. Управление шерифа Касл-Рока специального снаряжения не имело. И Попсомневался, что Пэнгборн уговорит полицию штата прислать своих экспертов, дажеесли шерифа убедят обратиться в полицию штата.

Да и не смогут Дэлевены обвинить его в краже полароиднойкамеры. А если начнут объяснять, что к чему, их примут за сумасшедших.

Собрав остатки «камеры». Поп ретировался в магазин, открыл«особый» ящик, сунул в него коричневую сумку, задвинул ящик, запер и убралключи в карман. С этим вопрос решен. Поп все знал и об ордере на обыск. Скореев аду пойдет снег, чем Дэлевены уговорят Пэнгборна обратиться в окружной суд спросьбой выписать такой ордер. Нет, он избавится от остатков камеры задолго дотого, как шериф получит-таки ордер на обыск. А избавляться от нее прямо сейчасопаснее, чем упрятать под замок. Дэлевены могут снова прийти и застать его заэтим делом. Лучше переждать.

Потому что они обязательно вернутся.

Поп Меррилл в этом ни на секунду не сомневался, как несомневался в том, что его фамилия Меррилл.

Позже, когда уляжется вся суета, он сможет подойти кмальчику и сказать: Да, все так. Я сделал все то, о чем ты думаешь. А теперьпочему бы нам не забыть прошлое? Будем считать, что мы друг друга не знаем…хорошо? Мы можем себе это позволить. Тебе так не кажется, по крайней мересейчас, но можем. Смотри сам… ты хотел разбить камеру, так как считал, что онаопасна, а я хотел ее продать, потому что считал, что она может принестиприбыль. Как выяснилось, ты был прав, а я ошибался, по-моему, можно считать,что ты мне отомстил. Если бы ты знал меня лучше, других объяснений тебе непотребовалось бы. Не так уж много наберется людей в городе, перед которыми япризнавал свои ошибки. Мне это очень неприятно, вот что я хочу сказать, но не вэтом дело. Даже если я ошибаюсь, то предпочитаю никому в этом не признаваться.И потом, парень, я сделал то, что ты хотел сделать с самого начала. Мы прошлиодин и тот же путь, вот что я хочу сказать, и, считаю, можем больше не поминатьпрошлое. Я знаю, что ты обо мне думаешь; знаю, что я о тебе думаю; и ни один изнас не будет выдвигать другого на пост руководителя парада в честь Днянезависимости. Но с этим можно жить, не так ли? Что я хочу сказать, мы оба радытому, что проклятой камеры больше нет, так давай поставим на этом точку иразойдемся в разные стороны.