Читать книгу "Трудовые будни барышни-попаданки 2 - Ива Лебедева"

расторопным, ловким и сообразительным. Лихой народец на ярмарках не дремлет, облапошат или обкрадут за недорого. А парни у меня на проценте работать будут. За свой карман, не только за барский. Вовсе не надобно, чтобы вместо мошны тугой они потом до дому долги притащили.

Любопытно, что лучшими торговыми кадрами оказались парни не из Голубков, а егоровские. Видимо, жизнь под властью помещика-самодура способствовала быстроте реакций, сообразительности, да и вообще житейской сметливости.

Надо только про разрешение на торговлю с Никитиным проконсультироваться. Не думаю, впрочем, что будут проблемы. Ярмарка на то и придумана, чтобы всяк продавал что душе угодно. Лишь бы покупали.

Ну и непременно проинструктировать людей, из которых не каждый бывал даже на простеньком уездном торжище, а если и сталкивались с коммерцией, то лишь в лице прасола или коробейника, заглянувшего в деревню. Я догадывалась, что впереди встреча не только с меркантильным, но и с криминальным духом. Поэтому на каждом привале начиналась подготовительная работа. Среди захваченной всячины нашлась карточная колода. Я показала дворовым несколько фокусов, обыграла в дурака, а потом продемонстрировала, что рубашки были крапленые — обнаружь-ка. Потом взяла три наперстка, блестящую пуговку и опять явила ловкость рук. Сама себе удивилась: чего в девяностые не пошла в наперсточницы? А мужикам, и в первую очередь дворовым, кто помоложе, объяснила, что я любительница, а вот на ярмарке ждут настоящие черти азартных игр, которые разденут их до обувки. Обувка, между прочим, была приличной у всех — лапотников на ярмарку я не взяла.

Еще указала насчет вина: по трактирам не ходить, а вечерний утешительный шкалик пить у меня в становище — и качественней, и бесплатно. Кто будет меня слушаться, с тем по возвращении поделюсь прибытком в качестве премии, а неслухов беру в такую поездку последний раз.

Так мой обоз превратился в подобие пиратского корабля, где каждый участник экспедиции имеет долю в добыче. Оставалось понять — мы ли возьмем на абордаж знаменитую ярмарку, или она нас.

Одно успокаивало: Лизонька ни на секунду не оставалась одна. Поскольку с нами поехал наш уважаемый кумысодеятель с женой и старшей дочкой, в няньки к молодой барышне было кого определить. Баяр с ходу приставила собственную дочь развлекать малышку и присматривать за ней. А Гульнуз и не возражала, поскольку в свои двенадцать лет привыкла возиться с остальными братиками и сестричками, пока мать занята. Конечно, с одной Лизой ей было гораздо проще.

А для пущего спокойствия я отрядила дюжего и довольно сообразительного парня из Демьяновой родни осуществлять общую охрану «женского батальона».

Глава 36

Интерлюдия 5

— Егорыч, опять дежурство с приключением да с добычей?

— Да уж, Михалыч, у меня иначе не бывает. Ну, обычных-то купчишек-рублишек было вдоволь. И диковинок тоже. Вот, Браминогад, например…

— Откуда такой?

— Человек земли индийской, с дудкой и гадами учеными, чтоб под эту дудку кривляться. Один сразу из корзины полез со мной знакомиться, шею раздул, язык высунул. Этот индиец его обратно в лукошко загнал, а все равно боязно.

— Ты гадов-то сосчитал ли? А то еще по ярмарке расползутся.

— Сам таких считай. У него кроме малого лукошка большой короб был, а уж там гад шевелился — всем гадам гадский папа. Я сперва хотел с индийца мытное взять как с торговца курами — гады, как и куры, яйца несут. Потом того гада углядел, рукой махнул — проходи, человече.

— Вот прибыль у человека — гадов казать. А что за дворянин был, без товара?

— Ктот Какоевич Импогнутов. Так и велел себя записать. Говорит, мой товар — надежда людская и веселье. Вынул карточную колоду да перекинул в пальцах, от пояса до плеча.

— Это веселье до кулаков и ножей доводит.

— А что с ним делать прикажешь? Преступления нет, дашь ему поворот — все равно пролезет, в твою смену. Так хоть рожу запомнил этого Импогнутова…

— Ну и красненькой разжился небось за то, что записал, пачпорта не потребовав. Что, и правда Импогнутов?

— Ну, или Инкогнутов — неважно. А чудней всех барыня была, что под вечер прикатила.

— Тоже Сильфида Гризельдовна?

— Нет, все чин по чину, вдова капитана гвардии Эмма Марковна Шторм. На шести груженых возах пожаловала.

— Ух ты, небось поместье выгребла до последней холстины.

— Не, если б так, ничего диковинного не было бы. Товар у нее странный. Холсты тоже были, только крашеные — таких и у французов не видел. Не будь она капитанша, да еще гвардейская, не пропустил бы, пока штуку, а то и две таких холстов не отдаст, Маше на сарафан. А так только облизнулся.

— Как же она, дворянка, торговать станет?

— От Никитиных, верно, не она сама, а ейный приказчик. Никитины — большой корабль, не нашим челнам у него на пути вертеться. Еще лампы у этой капитанши диковинные, на земляное масло. Если совсем лень не поборет, прогуляюсь, когда стемнеет, посмотрю, как горят эти лампы.

— Да уж, самому забавно. А еще чего?

— Ты не поверишь — машины малые сахар крутить. Да ты не смейся, сам не поверил бы, когда бы не угостила. Дала коробку, там нити сахарные. Сейчас, на закуску к чаю поставлю.

— Может, она и чай верченый привезла?

— Не смейся, и его. Тоже чай забавный — с особой отдушкой. Я не заваривал еще, а и через мешочек чую: такого еще не пивал.

— Вот такой махонький мешочек дала? Экая скареда!

— Не, мешочков с десяток. Его на раз заварить, ну, на два-три. А еще мыла духмяного кусок дала да притирку щёчную, вроде французской. Но тут и не спрашивай — сама делала. Будто муженек не офицером был — фабрикантом. И завод оставил в наследство, да не один. Я притирку эту на свою рожу тратить не буду, а его благородию подарю, чтобы нашу службу ценил-уважал.

— Ты, Егорыч, смотри, какому благородию. Если Дмитрию Лексеичу, то, конечно, кланяйся, дари. А вот если тот самый Михаил Федорович опять явится, что недавно начальству услужил, тут держи ухо востро. Возьмет подарок или не возьмет… скорей не возьмет, а уж вызнавать, с чего мы раздарились, будет точно.

— Знаю я таких, Михалыч. Воротит нос от склянок, сукна да балыков, честнягу корчит, а на самом-то деле барашка в бумажке ждет. Или тельца.

— Ох, не знаю я, Егорыч, стоит ли к нему и с бумажками подкатываться. Начальство