Читать книгу "Трудовые будни барышни-попаданки 2 - Ива Лебедева"

Table of Contents

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Nota bene

Annotation

У кого-то после попадания сказка, принцы, драконы и приключения. А у меня одни сплошные трудовые будни, ну что ты скажешь! 19 век, самое начало. Хозяйство, прогрессорство, крестьянский быт, хорошо хоть, не в крепостную попала.

ВНИМАНИЕ! ВОЗМОЖЕН ТРЕХТОМНИК!

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 4

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Nota bene

Глава 1

Сани мчались ровной наезженной дорогой. Мне ни разу не пришло в голову подогнать Еремея — он делал все, что и должен был сделать в этой ситуации кучер-мастак. Гнал коней, но без предельного утомления, чтобы они не то что не задыхались, но даже не захромали и не сбавили скорость.

Спать я не могла, читать — тем более. Вспоминать те самые страшные минуты на волжском берегу не хотелось — они вспоминались сами…

Первый сладостный и малодушный порыв — стадия отрицания.

Не-е-ет! Это шутка! Я приеду в Голубки и узнаю, что пожара не было, а навстречу мне Луша выведет Лизоньку и Степку. За ними на крыльцо выползет Павловна и будет ворчать, что детки плохо одеты и надо не обниматься на холоде, а скорее бежать в дом.

Ванька, Ванечка, скажи, что ты пошутил! Я сердиться не буду, наоборот — награжу!

Нет. Гонец искренен и напуган, он говорит отрывисто и хрипло, пряча глаза. С конских губ падает пена. Коня надо расседлать, пусть отдохнет, бредя за гружеными санями. Перед этим немного поводить — нельзя остановиться после скачки. Еремей этим уже занялся.

Теперь вдохнуть-выдохнуть. И потребовать неторопливый, обстоятельный рассказ, а не поток бессвязных слов. Хуже, чем я боюсь, быть не может.

Пожар в коровнике начался поздно вечером, когда все спать собирались. До сеновала пламя не дошло, иначе сгорела бы вся усадьба. Когда залили и затоптали пламя, обнаружились следы поджога. Кто-то оставил в углу подожженную свечу — осталась грязная лужица несгоревшего воска.

Хоть и Масленица, нашлась трезвая голова, чтобы координировать действия добровольных спасателей — одних отправил на тушение водой и мокрыми рогожами, другим скомандовал выводить скотину. А еще позвать всю прислугу, в том числе Лушу и Аришу, помогать — встать в цепочку, таскать воду. Павловна прошлась по дому, собрала всех.

Ущерб оказался небольшим, лишь две коровы слегка обожглись. Надо узнать, кто распоряжался, не забыть поблагодарить-наградить.

Когда потушили и горняшки вернулись на барскую половину, вот тут-то и выяснилось — дети пропали. Все: и Аришин Прошка, и Лушин Степка… И Лизонька.

Первым спохватился Дениска. Увидел в потемках, как с крыльца выносят шевелящийся мешок, откуда доносится плач. Помчался к воротам, догнал сани, получил кистенем. Не сильно, на излете, уточнил Ванька, голова в крови, но говорит внятно и помнит все, что увидел. Правда, увидел немного: двое похищали, третий кучер. Сани — тройка.

В доме верховодит Павловна. Велела следить за Лушей и Аришей, чтобы не сделали над собой чего, от горя и страха. Хотя и за ней проследить бы не грех.

А больше ничего не известно. Мужики видели тройку, въехавшую в село, поняли, что не барыня вернулась, потеряли интерес, не приглядывались. Тройка остановилась неподалеку от ворот. Верно, ждали крика «пожар!». Кстати, кто же им ворота отворил?

О чем я сейчас думаю?! Какие ворота?! Это — потом.

…Запрокинуть голову, еще раз глубоко вздохнуть. Отогнать картину: теплые, встревоженные дети. Все взрослые куда-то умчались. Прошка просто плачет в колыбельке, Лизонька хмурится, Степка всех успокаивает. Грубый топот в коридоре. И вот кто-то незнакомый врывается в комнату. Бабай из страшной сказки со своим мешком…

Еще раз вдох-выдох — прогнать стылый ужас. Дети были нужны живыми, значит, они и теперь живы. И вернутся домой живыми. Похитителей найдем и оторвем все похищалки.

Когда гонец закончил рассказ, я начала распоряжаться. Одна тройка, без груза и с одним пассажиром — со мной. Вот она-то и помчится в усадьбу. Остальные, неторопливо, следом.

Я случайно оглянулась, посмотрела на вечерний силуэт кремля.

Может, вернуться в Нижний? Искать там защиты и помощи?

Нет, торговые партнеры не помогут. А Михаил Второй, самый полезный в этой ситуации, как выяснилось, позавчера отбыл из города по некоему неотложному делу. Может, ждать его придется день, может — три, может — неделю. Нет времени. Вперед!

— Эмма Марковна, а Эмма Марковна? — Голос кучера был слегка озабочен.

— Что, Еремей?

— Я гоню, как условились, с расчетом, что перемена будет. Если на станции новых лошадей не возьмем, тогда сбавить сейчас придется.

— Не сбавляй, — приказала я. — Будут лошади.

Минут через пятнадцать тройка влетела на станцию. Я заранее подготовилась к непростому разговору с чиновником самого низшего класса — станционным смотрителем, но все оказалось еще сложнее.

— Мне надо немедленно получить свежих лошадей! — твердо и спокойно сказала я, глядя в глаза пожилому рябому чинуше. Одновременно протягивая купюру в уверенности, что она будет взята.

Но бумажка осталась в руке.

— Сударыня, нет лошадей, — ответил чиновник, стараясь избежать моего взгляда.

— Лошади есть, — так же спокойно ответила я, — велите перезапрячь.

То, что свежие кони на станции имеются, я догадывалась и без Еремея. Но он все равно уже выяснил, а заодно договорился с местным конюхом приберечь нашу тройку на пару дней, потом пришлю забрать. Точнее, пришлет Еремей, я дала ему все полномочия и небольшую сумму, чтобы не отвлекаться самой на любые конские нужды. Кроме, конечно, станции и ее властелина в замызганном мундире. Тут могла только я.

—