Читать книгу "От лучшего к величайшему. Как работают принципы успеха в спорте для достижения жизненных целей - Мэтью Сайед"

Расследование вскрыло широкую и сложную систему поставки и применения допинга командой Festina. Масштабы и организованность операций поражали воображение. Они затрагивали практически всех членов команды. Однако в команде был один спортсмен, который сумел противостоять этой атмосфере коллективного обмана, не говоря уже о приказах руководства команды. Согласно показаниям двух обвиненных в использовании допинга гонщиков – Армина Мейера и Кристофа Моро, – Бассон оказался единственным членом команды, который выступал против всей этой тайной операции. И он поступил так не просто потому, что его не удалось склонить к обману. И в дальнейшем он смог противостоять уговорам и угрозам. Он подвергся остракизму со стороны членов команды, ему не разрешали участвовать в праздновании командных побед. В конечном счете в начале 2000-х он был изгнан из Festina. Но он не сломился.

Кёрсти Уэйд, английская бегунья на средние дистанции, другой пример спортсмена, кто остался верен своим принципам. Она участвовала в спортивных соревнованиях в то время, когда прием допинга в спорте был почти что привычным делом, особенно в Восточной Европе. У многих ее соперниц росли на лице волосы и имелась мощная мускулатура. Они занимались обманом с такой же очевидностью, как и тот парень в эксперименте, который через минуту вставал и заявлял о том, что решил все двадцать задач. Уэйд знала, что ее единственный шанс победить заключался в том, чтобы следовать за всеми. Но она этого делать не стала. Она осталась чистой от допинга.

Можно назвать много других спортсменов, честность которых была вознаграждена безвестностью. Вы не получите награду, придя на седьмом месте, даже если шесть атлетов, опередившие вас, использовали допинг.

Возможно, это делает чистоту таких спортсменов еще более интригующей и заслуживающей уважения. Но что привлекает в них еще больше, это то, что они не считают себя морально смелыми. Уэйд, Бассон и почти все безусловно «чистые» спортсмены считали соблазн использовать допинг вовсе не соблазном.

Вот что говорил Бассон: «Я не считаю мужеством то, что не принимал запрещенные препараты. Мужество для меня – способность превозмочь страх, а я ведь никогда не боялся. Я был просто удачлив. У меня было хорошее воспитание, в моей жизни было много любви, не было никакой пустоты, которая заставляла бы меня применять допинг. Отказ от него был для меня не труден».

А вот слова Уэйд: «Мне никогда не приходило в голову использовать допинг. На самом деле. Если быть откровенной, даже такого соблазна у меня не было, потому что он шел бы наперекор всему моему характеру. Я хотела состязаться честно и с чистой совестью. Для меня соблазн связан с шоколадными пирожными, а не анаболическими стероидами».

В интервью многих других «чистых» спортсменов просматривается такой же подход. Они никогда не взвешивали шансы быть пойманными на допинге в противовес вероятности завоевания золотой медали и никогда не вели внутренний монолог, сравнивая выгоды от употребления допинга с потерей для своего имиджа от этого. Они просто не лгали по принципу: пусть будет так, как должно быть. Ложь шла бы наперекор всему тому, во что они верили. Наперекор их характеру.

Как представляется, это имеет меньше отношения к социальной психологии, чем к системе человеческих ценностей. И намекает на основополагающую проблему: мы слишком часто уделяем излишнее внимание известным примерам экстремального поведения. Почему Берни Мейдофф обманул своих друзей на сотни миллионов долларов? Почему Лэнс Армстронг лгал в таких масштабах? Эти патологии нас завораживают, независимо от того, что человеческих ценностей в себе не содержат.

Однако за счет своей известности эти истории слишком часто оставляют в тени менее скандальные и интригующие случаи с людьми, которые ведут себя честно. О спортсменах, которые считали допинг не только нетерпимым, но и вообще неприемлемым. О банкирах, которые отказывались подвергать риску капиталы их компаний. О футболистах, которые не хотели симулировать нарушение со стороны соперника. Разве не должны мы знать больше об этих людях, чтобы в целом победить обман? Разве не должны изучать их истории и мотивации гораздо глубже, чем делали до сих пор?

Когда Лэндису рассказали историю Бассона, он произнес: «Я впечатлен. Не знаю, у скольких ребят хватило бы в такой ситуации силы характера не применять допинг, но видно, что не у многих. Я незнаком с Бассоном. Но хотел бы с ним познакомиться».

Стареть красиво

21 июля 2009 года

Теплым дождливым вечером 1974 года Мохаммед Али изменил мир в тот момент, когда его затянутый в перчатку кулак врезался в до тех пор недосягаемую челюсть огромного Джорджа Формана. Место проведения этого поединка было таким же невероятным, как и его результат, – небольшая поляна в джунглях на расстоянии броска камня от реки Конго, на которой под пристальными взглядами крокодилов суетились телевизионщики, стремясь запечатлеть то, что до сих пор считается величайшим спортивным событием всех времен.

В прошлое воскресенье в дюнах на западном побережье Шотландии, где телевизионные комментаторы бились над поиском слов для того, чтобы описать величие происходящего; где болельщики и зрители протирали глаза и указывали пальцами; где я умолял мою сестру продлить на час заказ нашего столика в ресторане, Том Ватсон находился на волосок от того, чтобы создать историю, соперничающую с той поразительной ночью в Африке.

Американский гольфист не только брал верх над более молодыми и физически крепкими игроками, проходя старинный гольф-курс в Тёрнберри, – он побеждал и сам процесс собственного старения. Побеждал неизбежность смерти. Побеждал Старуху с косой, в черном плаще и с остальными положенными атрибутами. За те два часа, которые 59-летний гольфист (ему оставалось шесть недель до шестидесятилетия, и он отметил 30-летие с того момента, когда впервые выиграл Открытое первенство Британии) потратил на прохождение вторых девяти (из 18) лунок, у публики возникло впечатление, что он разрушил все стереотипы, которыми мы пользовались и в гольфе, и в жизни.

Его дальние удары были точными и чистыми, стратегия просвещенной, удары в лунки безупречными даже несмотря на то, что суставы потрескивали. Это был человек с пластиковыми протезами в пояснице, с лицом, изрезанным морщинами сильнее, чем чернослив, и при этом со славной, завораживающей и ниспровергающей дерзостью, с которой он верил в то, что может выиграть самый главный приз в гольфе. В конечном счете он все-таки ошибся на 72-й лунке, послав мяч на «грине» с трех метров чуть вправо, но все же умудрился повернуть время вспять.

Спортивные состязания – во всяком случае, на высшем уровне – не предназначены для людей пожилого или даже среднего возраста. Я закончил выступать в международных турнирах по настольному теннису в возрасте 32 лет, потому что не мог заставить свое тело выполнять то, что я от него хотел. Дело было даже не в том, что я стал двигаться медленнее (в конце концов, это составляло какие-то миллисекунды), а в том, что потерял точность, тонкость и остроту удара, что и отделяет лучших игроков от всех остальных. Мои соперники наваливались на меня, как гиены на падаль.