Читать книгу "Жизнь Габриэля Гарсиа Маркеса - Сильвана Патерностро"

Здесь два сезона — сухой и дождливый; это типичный климат для побережья. Если приедете в сухой сезон, то увидите, что повсюду одна сплошная пылища. Но вы заметите и банановые плантации, а бананы нуждаются в большом количестве влаги, так что дожди тоже есть, как без них. Бывает, зарядят тропические ливни с грозами, вода с небес потоками извергается, конца и края не видно, как тот нескончаемый ливень, что у него описан в рассказе «Исабель смотрит на дождь в Макондо».

Вся Аракатака в романе присутствует. И река с кристально чистой водой — река Аракатака, очень живописная. Там невероятно красиво, по берегам пляжи песчаные, маленькие такие. И деревья миндальные. Вся центральная площадь Аракатаки миндальными деревьями окружена. Жарища. Полуденная сиеста. А знаете, сколько народу там, проезжего в основном? Аракатака же как центр, здесь много дорог сходится. Это сюда индейцы с гор Сьерра-Невада спускались. Проезжих полно. Поезд ходит. Да, еще и придумки местные. Например, во времена банановой лихорадки в Колумбии мужчины кумбиамбу[77] плясали, а над головой не свечки зажженные держали, как оно полагается, а скомканные в жгуты кредитки, тоже подожженные. Все эти вещи в романе есть.

И сразу понимаешь, что у Габо в повествовании огромное влияние на ход событий оказывает окружающая обстановка, атмосфера. Предрассудки играют важную роль. Поселения окрестные со своими причудами. Природные явления. Ливни. Страшный зной. Все это не может не сказываться. Вы же знаете, проливные дожди с грозами могут там по двое-трое суток идти, и тогда кажется, что с неба сыплются камушки, потому что дождь — стеной, потоки, реки воды, и это, должно быть, оставило в нем неизгладимый след. Он напитывался впечатлениями от всего, что творилось вокруг, пока природные стихии бушевали с тропическим неистовством. Ведь до недавнего времени в Аракатаке не было электричества. Только маленький генератор на весь городок.

Весь этот край, от Сьенаги до Аракатаки и дальше до Фундасьона, — это все банановая зона. Земля здесь очень плодородная, благодаря стекающим с гор рекам в этой маленькой долине, широкой долине, скопились аллювиальные наносы. Аракатака была сельскохозяйственным городком. Там уже ощущались первые признаки банановой лихорадки. Все банановые плантации были сосредоточены в этом районе. Первое время владельцы банановых плантаций сами жили при них.

Мой дед Антонио Даконте прибыл туда из Италии и считался в городе важной персоной. Открыл лавку — «Магазин Антонио Даконте». Он не был невесть кем. Дед эмигрировал из Италии ближе к концу девятнадцатого века и высадился в Санта-Марте. Один из первых колонистов в Аракатаке; он пришел туда и фактически помог основать город. Он появился в Аракатаке, когда туда пришли турки и итальянцы; Аракатака была крошечным поселением.

ИМПЕРИА ДАКОНТЕ. В Аракатаку прибыли трое младших отпрысков Даконте: Педро Даконте Фама, Мария Даконте Фама и Антонио Даконте Фама, который там и остался. Тогда они все были еще очень молоды. Дела в Аракатаке у него заладились. О, да. Он тремя фермами владел. И большинство домов в Аракатаке моему отцу принадлежали. Он в Европу ездил, отец мой. А остальные — те не разъезжали.

ЭДУАРДО МАРСЕЛЕС ДАКОНТЕ. Он прибыл в Аракатаку уже при деньгах, или, не знаю, может, провернул несколько очень успешных сделок, потому что по приезде сразу же огромный магазин открыл и кинотеатр устроил. Он владел одним из самых больших домов на том месте, которое там Четырьмя углами называют, — это, если можно так выразиться, Таймс-сквер Аракатаки. Четыре угла, да. Огромный угловой дом. На четверть квартала раскинулся, не меньше, потому что во дворе что-то вроде зрительного зала он устроил. Кинотеатр. Прямо во дворе своего дома. Стулья расставил, аппараты купил, а кинопленки ему поездом из Санта-Марты присылали. У него люди свои были, чтобы кинофильмы отбирать и привозить, киномеханик и всякое такое. Он фильмы закупал, и музыкальный автомат тоже. Все новшества, какие появлялись, доставлял в Аракатаку, потому что регулярно наезжал в Санта-Марту.

ИМПЕРИА ДАКОНТЕ. Папа нас обычно на ферму вывозил в самую рань, чтобы мы утренним воздухом дышали. Там бананы росли, много-много, они падали на землю, и их заботливо укрывали, а я, бывало, от одной грозди банан отщипну, от другой тоже.

ЭДУАРДО МАРСЕЛЕС ДАКОНТЕ. А позже туда заявилась компания «Юнайтед фрут» и многие фермы скупила. Хотя все исконные владельцы ферм там оставались, «Юнайтед фрут» практически стала банановым монополистом. Сама и бананы скупала, и перерабатывала, и на экспорт продавала. У нее и суда собственные имелись.

РАМОН ИЛЬЯН БАККА. Но, конечно, в описываемое время переезды с места на место трудности уже не представляли, потому что люди приезжали, сразу открывали лавку, а затем уже и землю покупали. Земля в 1947 году, после Второй мировой войны, опять вздорожала. И в итоге многие нежданно-негаданно вышли в богачи. Это называлось здесь банановой лихорадкой. Мои тетки, семья Ногуэра из Санта-Марты, с тех самых пор и живут в богатстве.

ЭЛИХИО ГАРСИА МАРКЕС. А чтобы их высшим управленцам безопасно было, «Юнайтед фрут» построила свои поселки подальше от города, прямо посреди плантаций. Эти их поселения в Аракатаке — что-то вроде квартала Эль Прадо: все дома деревянные, окна с тюлевыми занавесками специальной сеткой забраны, против москитов, бассейны, теннисные корты, и все это посреди неправдоподобно ухоженных лужаек. В общем, по ту сторону железной дороги, ею же отделенная от остального города, выросла посреди мирного спокойствия плантаций цитадель гринго — «электрифицированный курятник», как его называет Гарсиа Маркес, и нипочем им там ни пекло, ни уродство с нищетой, ни вонь нечистот. А по другую сторону — город. Домишки деревянные под жестяными крышами, а то и просто хижины из тростника, замешанного на глине, выстроенные и соломой крытые. Тот самый городок, в который в августе 1910 года прибыло привлеченное до некоторой степени банановым бумом семейство Маркес Игуаран.

Глава 19. БУ-У-УМ!

История о том, как латиноамериканский роман производит фурор и одни утверждают, что это из-за Габо, а другие не соглашаются

РАМОН ИЛЬЯН БАККА. Потом началась эта история с Бумом, и я прочитал «Спокойную совесть» Карлоса Фуэнтеса. Попробовал вернуться к Карпентьеру, но я не нашел в нем того, что позже сделал Габито. Взрыв произошел в 1967 году, когда вышли «Сто лет одиночества». Я имею в виду весь тот период целиком, когда вам и в голову не пришло бы приравнивать Гарсиа Маркеса к магической фантастике. В то время, говоря о магической фантастике, вы подразумевали Карпентьера, что-нибудь из его «Экуэ-Ямба-О!», из «Царства земного». Но с Гарсиа Маркесом эта литература у вас не ассоциировалась. Ассоциации возникли позже. Много позже. У тех, кто, как и я, склонен читать приступами, но постоянно.