Читать книгу "Двойной заговор. «Неудобные» вопросы о Сталине и Гитлере - Александр Колпакиди"

К тому же времени относится и дело «Трудовой крестьянской партии», по которому привлекались видные аграрники, работавшие в Наркомфине и Наркомземе — А. В. Чаянов, Н. Д. Кондратьев, Л. Н. Юровский, Н. П. Макаров. Кстати, название взято из утопической повести Чаянова «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии». В книге описывалась Россия будущего, где у власти находится трудовая крестьянская партия, сохраняющая общинное устройство русской деревни.

В отличие от первых двух процессов, ни один из обвиняемых виновным себя не признал. Это косвенно говорит о том, что можно было и противостоять ОГПУ, а значит, признания подсудимых на процессах кое-что значили. Да и дело это скорее идеологическое, чем «вредительское». Кондратьев, например, обвинялся в попытках направить страну по капиталистическому пути, потому что считал приоритетным не промышленность, а сельское хозяйство, основным в котором он видел индивидуальное крупное хозяйство.

А вот образовывали ли они эту самую «Трудовую крестьянскую партию»?

То есть ТКП-то существовала, в чем самая пикантность ситуации и состоит. По эмигрантским источникам, это была вполне реальная организация с центром в Праге и достаточно разветвленной структурой внутри Союза. Около 1930–1931 годов большая часть ее деятелей внутри СССР были арестованы, после чего организация захирела. Так-то вот…

Пик «вредительских» дел пришелся на 1928–1931 годы. Только в 1931 году на Особом совещании ОГПУ и его коллегии были рассмотрены дела 2490 человек. В их числе было 85 профессоров, 1152 инженерно-технических работника, 249 экономистов, 310 агрономов, 22 ветврача и пр. Обвинения были самые разнообразные — от откровенно смехотворных до заслуживающих серьезного внимания. Тогда, впрочем, как и всегда и везде, кто-то в органах работал, а кто-то выслуживался…

Многие «экономические» дела очень тесно увязаны со шпионажем, как промышленным, так и традиционным. В этом отношении европейские спецслужбы ничем не отличались от наших, нашпиговывая агентами любую допущенную к работе в СССР контору.

11 марта 1933 года ГПУ арестовало большую группу британских и советских инженеров фирмы «Метрополитен-Виккерс». Двое из англичан — Монкхаус и Торнтон — сразу же «раскололись». Первый рассказал все, что знал, «заложив» также одного из директоров компании, Ричардса, который не стал дожидаться ареста и быстренько пересек границу в обратном направлении. Что любопытно, оба — и Монкхаус, и Ричардс — еще в 1918 году были офицерами разведки британского экспедиционного корпуса в Архангельске. Торнтон, хотя и отказался на суде от своих показаний, тем не менее, незадолго до этого тоже всех «сдал». Вот отрывки из его показаний на следствии:

«Все наши операции по шпионажу на территории СССР велись под руководством Интеллидженс Сервис, через ее агента С. С. Ричардса, который является управляющим директором «Метрополитен-Виккерс Электрикал Экспорт Компани Лимитед». …Согласно инструкциям Ричардса, новые члены были включены в состав разведсети, всего 27 шпионов (хотя перечислено 26): Монкхаус, Кокс, Торнтон, Тизл, Шаттерс, Бурк, Риддл, Макдоналд, А. Аннис, Г. Аннис, Шипли, Поллит, Уотерс, Нордуолл и Кларк занимались военным и политическим шпионажем, тогда как Джул, Джолли, Корнелл, Маккараккен, Кашни, Грегори, А. Смит, Фэллоуз, Ноуелл, Чарнок, Уотмауф — занимались шпионажем политэкономическим». Куда там нашим посольствам того времени с жалкой парой-тройкой разведчиков!

Однако наказания тогда были очень мягкими! Пятеро завербованных советских инженеров получили от 5 до 10 лет. Двое сознавшихся англичан — два и три года, остальных просто выставили за пределы СССР.

Рассказывая о деле «Виккерса» в своем двухтомном труде «Всемирная история шпионажа», два милых француза, Роже Фалиго и Реми Коффер, пишут: «Процесс «Виккерса» останется в истории как первый большой шпионский процесс, инсценированный в стране строящегося коммунизма». А затем добросовестно информируют озадаченного их логикой читателя, что «Виккерс» являлся постоянным прикрытием для английской разведки, что раскрытая ГПУ организация была частью операции, проводимой в СССР Стюартом Мензисом, будущим шефом разведки, что с 1918 по 1943 год в СССР не было сети британской разведки (признаться, верится с трудом) и поэтому разведке приходилось работать под экономическим прикрытием. Кстати, директор «Виккерса», Теренс Максвелл, имел чин полковника, военные чины имели также некоторые другие руководители фирмы. Но если все так обстояло, то в чем же «инсценированность» процесса?

Кстати, процесс «Виккерса» освещал молодой репортер агентства Рейтер Ян Флеминг. Бесценный московский опыт пригодится ему для будущих похождений «Агента 007» Джеймса Бонда.

Глава 6. Оппозиция уходит под землю

Мы пойдем другим путем!

В. Ульянов (Ленин)

Потерпев столь сокрушительное поражение, оппозиционеры вроде бы должны были смириться, тем более, этого недвусмысленно требовала партийная дисциплина. Однако они и не думали складывать оружие. Оппозиционеры, как истинные большевики, пошли по конспиративному пути. Дело это было привычным — до революции только такой работой и занимались! Начали проводить подпольные сходки — в лесу, на кладбищах, на конспиративных квартирах, создавали подпольные типографии. Вскоре появилась настоящая «параллельная партия», имевшая свои ячейки, райкомы, обкомы. Отделения этой партии имелись в Москве, Ленинграде, Харькове, Одессе, в Грузии, на Урале, в Сибири. Они явно решили поступить, как в том анекдоте: «Уехал в Женеву. Начинаю все сначала».

«Народ здесь все больше душевный…»

Впрочем, началось это не в 1926 году, а гораздо раньше. В брошюре, посвященной своему сыну Льву Седову, Троцкий писал: «В 1923 году Лев с головой ушел в оппозиционную деятельность. Он быстро постиг искусство заговорщической деятельности, нелегальных собраний и тайного печатания и распространения оппозиционных документов».

О нелегальных группах внутри партии упоминается и в «заявлении 46-ти». Но и это не было началом. Уже осенью 1923 года были арестованы члены двух конспиративных групп: «Рабочая группа» и «Рабочая правда» — рабочие-большевики с солидным дореволюционным стажем. Чем они, интересно, занимались, что с ними так круто поступили — ведь в то время за инакомыслие даже из партии не исключали?

Уже начиная с 1923 года, если не раньше, процесс пошел проторенным путем российских социал-демократических «дискуссий», сразу в двух направлениях. С одной стороны, сторонники «линии ЦК» были властью, против которой оппозиционеры знали, как бороться, — двадцать лет учились. С другой, они все-таки были товарищами по партии, а с товарищами споры традиционно решались мелкими пакостями и митингами, плавно переходящими в мордобой.

В Ленинграде, вотчине оппозиции, царил культ Зиновьева. Посланный ему на смену Киров не мог поначалу даже подыскать помещение для собраний сторонников линии ЦК. В конце концов, его выручил командующий Ленинградским военным округом Шапошников — беспартийный, бывший царский полковник. Его мало интересовали партдискуссии, зато он хорошо понимал, что такое лояльность и присяга. (Между прочим, только двоих военных Сталин называл по имени и отчеству — Шапошникова и Рокоссовского.) Мы еще не раз встретимся с ним.