Читать книгу "Остров острых ощущений - Мария Жукова-Гладкова"

– Переоденьтесь в вашу обычную одежду, – повторила я. – Вам же не по себе в этом костюме.

Афанасий попытался возразить, но Иван Захарович мою мысль ухватил и кивнул Витале. Сухоруков тем временем вызвал одного из помощников, остававшихся в доме, и тот сообщил, что Афанасия накормили (я в этом не сомневалась), но есть тот согласился только на кухне. С трудом убедили подождать на диванчике – никак не хотел на него садиться, просил табуретку. От газет отказался, от телевизора тоже.

Когда Афанасий появился снова, я с трудом сдержалась, чтобы не открыть рот. Вероятно, так одевались русские крестьяне в восемнадцатом и девятнадцатом веках. На нем была домотканая рубаха и свободные порты. Рубаха была отделана тафтой[3]по подолу, по швам, по вороту. Точно такой же тафтой были отделаны по швам порты. Подпоясывался он веревкой, то есть двумя веревками – одна на порты, вторая на рубаху. Только на ногах оказались современные домашние тапки, выданные в особняке Ивана Захаровича.

Я тут же вспомнила, как не так давно читала книгу одного историка, в которой он сетует на невозможность исследования древней русской одежды. Если предметы быта, украшения сохранились хотя бы частично (и это относится ко всем культурам, включая Древний Египет), одежда с древних времен не дошла. Что-то сохранилось на изображениях (причем, что удивительно, их оказалось больше среди записок иностранных путешественников), что-то на иконописных рисунках. Портретов в те годы делалось мало, как и всевозможных миниатюр. С одной стороны, осталось множество описаний древней одежды с названиями, с другой стороны, до наших дней дошли какие-то изображения одежды без названий. Поэтому полное исследование древней русской одежды невозможно.

Я впервые в жизни видела подобие древней одежды, так сказать, в реале. Конечно, что-то доводилось видеть в кино. Но надетое на Афанасии явно шилось в наше время, а не дошло с древних времен. Интересно было бы посмотреть всю его одежду, включая зимнюю. И одежду его жены. Может, удастся? За такую передачу меня точно похвалят. Пусть это и не моя специфика.

Пока Афанасий переодевался, Иван Захарович велел организовать чай, и мы все разместились за столом. Хотя Афанасию выдали большой бокал, а не фарфоровую чашечку, он, похоже, боялся его разбить. Но Иван Захарович стал говорить, располагая человека к себе. Какие-то реплики вставлял Виталя. Юрист и мы с Татьяной пока помалкивали. Афанасий стал понемногу расслабляться.

– Водочки выпьем? – спросил Иван Захарович.

Афанасий попросил еще чайку. Интересно, когда он к делу перейдет? Или при нас не будет?

Ивану Захаровичу тоже явно надоело ждать, и он спросил, откуда именно прибыл Афанасий. Тот стал объяснять, но никто из нас ничего не понял.

– По карте можете показать? – спросила я.

Афанасий кивнул, Виталя тут же принес карту, которую собирался взять с собой в путешествие на остров.

Интересующие нас места располагались на расстоянии многих километров от места проживания Афанасия. Конечно, по российским меркам и в особенности меркам подобных регионов, это недалеко, но отмахать пешком такое расстояние и выжить я лично не смогу. Возможно, это было бы под силу сержанту с солдатом, которые от острова добрались до цивилизации, но дело в том, что Афанасий как место проживания указал болото.

– Вы живете на болоте? – уточнила Татьяна.

– Да, – сказал Афанасий. – Я ушел туда жить. Ко мне никто не доберется, не зная дороги. Тропа есть, но одна.

– А раньше на болоте была деревня? – поинтересовалась я.

– Нет. Но, случалось, там жили люди. У каждого имелись свои причины там жить.

Мы не стали спрашивать причины, побудившие Афанасия уйти от цивилизации и проживать на болоте в одиночестве.

– Вы часто в мир выбираетесь? – уточнил Иван Захарович.

– Когда соль заканчивается. За порохом, за мукой… А так живу тем, что дает лес.

– А деньги откуда берете на соль и порох? – уточнил юрист.

– Продаю шкурки. У меня родственников много в миру осталось. Они меня все вернуть хотят. – Афанасий легко улыбнулся в бороду. – Я им шкурки, мясо соленое – они мне соль, порох, муку, еще какие-то продукты… Вот брат двоюродный костюм дал и ботинки, чтобы к вам сюда ехать. Сам билет купил на автобус. Пришлось автобусами добираться, на поезд-то мне нельзя без паспорта.

– У вас нет документов?

– Нет. Я их сжег. Я не думал, что когда-то куда-то поеду. Не думал, что когда-то выберусь дальше деревни своей родни…

– И что вас побудило сюда приехать? – очень серьезным тоном спросил Иван Захарович.

– Я дал клятву умирающему человеку, что доеду до вас и все расскажу, – Афанасий посмотрел на Ивана Захаровича. – Клятва умирающему – святое. Я не мог перепоручить это кому-то другому. Тем более что я не смог его спасти…

И Афанасий наконец приступил к рассказу.

Он обходил силки и капканы, установленные им на большой территории, и внезапно услышал стон. Стонал человек. Но откуда было взяться человеку в тех местах, Афанасий даже предположить не мог. Никакие грибники и охотники в те места никогда не забредали. Лесной (или болотный?) житель приготовил ружье к стрельбе и пошел на стон.

Он обнаружил раненого мужчину в зэковской робе с биркой на груди. Рана уже загноилась, у мужчины был жар. Афанасий подхватил его, перекинул через плечо и побежал к своему жилищу. У лесного жителя имелось немало трав и кореньев для того, чтобы справиться с разными недугами. Их использованию в свое время его обучила еще бабка-травница. Но спасти раненого мужика, наверное, можно было только современными антибиотиками и операцией, проведенной в больнице. Однако в периоды просветления раненый успел рассказать, что с ним произошло. Все-таки травы сработали, и на какое-то время страдальцу стало легче, но потом болезнь все равно взяла свое.

– Этот мужчина совершил побег с зоны? Вот с этой?

Иван Захарович ткнул в то место на карте, где располагалась зона, отмеченная кем-то из его помощников. Изначально карта предназначалась для обычных граждан, и колонии на ней, естественно, не указывались. Из этой зоны, как нам было известно, сбежали четыре человека. Двоих застрелили на острове – то ли Гена, то ли вертолетчик, то ли солдатик, двоих так и не нашли. Но это было в прошлом году, даже больше года назад!

– Он с этой зоны, но побега он не совершал. Там проводится охота на людей.

– Так… – медленно произнес Иван Захарович. – Новым делом я это, конечно, не назову. Но что такая охота и здесь проводится, я не знал.

По словам Афанасия, умерший у него на руках зэк тоже не знал, что начальник колонии промышляет таким бизнесом. Правда, делалось это, похоже, нечасто. Если будет много побегов или просто попыток к бегству, при которых беглецов застрелит охрана, замучают комиссии – и кто-то что-то скажет, или комиссия что-то раскопает. А охота, естественно, списывалась на побег. Убийство должны были объяснять оправданными действиями охраны, которая иначе поступить не могла.